Безусловно, ограниченность этого краснобая несколько раздражала Оноре, который прозвал его «героем из героев», «трубадуром» и потешался за его спиной над непоколебимой уверенностью будущего родственника в том, что ему нет равных на охоте, за бильярдом и в гостиных. Но Бернар-Франсуа отказывался прислушиваться к критике. А Лоранс, вовсе не влюбленная, тщеславно гордилась, что вскоре, как сестра, станет настоящей дамой со своими слугами, днями приемов, каретой и, быть может, детьми.
Дело продвигалось быстро, и 19 июля 1821 года отец пишет старшей дочери: «Сообщаю тебе, моя дорогая Лоретта, – вы с мужем получите еще официальное извещение, – что я устроил свадьбу твоей сестры… Будущие супруги встречаются уже месяц, они очень подходят друг другу, все необходимые шаги предприняты, семья жениха… согласна». Спустя три дня, 22 июля, был день рождения Бернара-Франсуа. Ему исполнилось семьдесят пять, семья собралась в Вильпаризи. Одновременно крестили сына Луизы Бруэт, кухарки, Монзэгль официально просил руки Лоры, и предложение было великодушно принято. Оноре, наблюдавший во время этой церемонии за женихом, делится с Лорой: «Он немного выше Сюрвиля, ни хорош, ни дурен лицом, у него нет верхних зубов…. В остальном он лучше, чем может быть, в качестве мужа, конечно».
Брачный контракт, проработанный господином Пассе, был подписан двенадцатого августа 1821 года и предполагал приданое в тридцать тысяч франков. В честь этого события в Вильпаризи был дан вечерний прием с тщательно подобранными закусками, винами и сладостями. Бернар-Франсуа встречал гостей, подмигивая глазом, – неловкий кучер заехал ему хлыстом и поцарапал роговицу. Эта неприятность отравила ему праздник и была тем более досадной, что он чрезвычайно ревностно оберегал свое здоровье и самочувствие. Через два дня после подписания контракта госпожа Бальзак посчитала разумным задать Арману-Дезире несколько вопросов личного порядка, после чего написала Лоре: «Он дал мне честное слово, и я ему верю, что он никогда не имел дела с проститутками и совершенно здоров, его никогда не лечили, он никогда не принимал лекарств и здоровье его превосходно. У него нет детей, которые могли бы в будущем явиться. Нога его никогда не ступала в игорный дом, и, будучи первым в Париже среди игроков в бильярд, никогда не играл на деньги».
Конечно, Монзэгль врет так же легко, как дышит, но госпожа Бальзак столь простодушна, что проглатывает все с довольной улыбкой. Оноре, напротив, настроен все более скептически. «Трубадур приходит и на обед, и на ужин и прилежно ухаживает, – делится он с Лорой. – Но, говоря откровенно, и откровенность эта требует, чтобы письмо мое было уничтожено, я не нахожу в его поступках, улыбках, словах, жестах и прочем ничего, что свидетельствовало бы о любви, как я ее представляю».
Бракосочетание состоялось первого сентября 1821 года в мэрии Седьмого округа. Затем венчание в церкви Сен-Жан-Сен-Франсуа. По этому случаю Бальзаки отпечатали два вида уведомительных писем. Одни, предназначенные для близких, были подписаны: «Господин Бальзак, бывший секретарь Королевского совета, бывший директор Интендантской службы первого военного дивизиона, и госпожа Бальзак имеют честь известить вас о свадьбе мадемуазель Лоранс Бальзак, их дочери, и господина Армана-Дезире Мишо де Сен-Пьер де Монзэгля». Во второй версии, для друзей более отдаленных, присутствовала драгоценная частичка «де» перед всеми тремя Бальзаками. В письмах, которые разослали Монзэгли, невеста именовалась Лоранс де Бальзак.
Несмотря на предосторожности, брак этот оказался катастрофой, и очень скоро. Лоранс была не в себе с первой супружеской ночи, а когда она оказалась в полной изоляции в уединенном доме в Сен-Манде, один за другим последовали нервные срывы (как у матери и бабушки), она невероятно скучала, у нее стали выпадать волосы. Муж то и дело оставлял ее ради охоты и бильярда. Первое письмо, отправленное ею сестре, – это длинная жалоба: «Я держусь только на нервах, и этим все сказано…. Совестливая женщина должна была бы молчать о недостатках своего мужа, я же скажу тебе потихоньку, что считаю его легкомысленным и честолюбивым до такой степени, как только можно вообразить». В довершение всех несчастий она скоро узнала, что Арман-Дезире должен всем на свете – занимает у одних, чтобы отдать другим, они рискуют лишиться мебели. Из гордости новобрачная пытается скрыть все это от родных, но тайное становится явным. Пораженный Оноре пишет Лоре: «…кажется, у Монзэгля тысяча экю долга. Лоранс преследует свора кредиторов… Монзэгль ведет себя очень грубо. Он возвращается под утро, оставляя на целый день в одиночестве маленькую страдающую женщину в доме, стоящем в двух лье от других».
Выведя мужа на чистую воду, ошеломленные Бальзаки обнаруживают, что он прохвост. Тем временем Лоранс вынуждена заложить свои драгоценности. На грани разорения Монзэгль попросит взаймы у тестя. Тот высокомерно откажет в помощи зятю, который обманывал его с самого начала. Госпожа Бальзак, выше понимания которой, как ее дочь может любить и поддерживать столь гнусного субъекта, откажет ей в своей привязанности. Но все же подаст милостыню в виде визита, когда несчастная вот-вот должна будет родить, хотя не согласится присутствовать при крещении внука Альфреда, который появился на свет 28 июля 1822 года, – она считала его плодом предосудительной связи. Больная Лоранс отдала малыша кормилице, а Монзэгль все чаще покидал супругу, этот, по его мнению, мертвый груз в его полной приключений жизни.
Бальзак вспомнит о нем, когда будет писать портреты самых циничных героев своей «Человеческой комедии». Исключительный негодяй шурин послужит прообразом мерзкого Филиппа Бридо из «Авантюристки»: разорив семью и доведя до отчаяния жену, тот совершит головокружительное восхождение по социальной лестнице, приведя Париж в восторг. В 1831 году Монзэгль станет личным секретарем графа Сесака, академика и пэра Франции. Освободившись от денежных проблем, этот новоиспеченный кавалер ордена Почетного легиона, как и эгоистичный, подлый герой Бальзака, – человек, преуспевший вопреки всякой справедливости и морали. Так понемногу Оноре осознает, что достаточно внимательно посмотреть вокруг, на близких, друзей, знакомых, чтобы обнаружить персонажи гораздо более сложные и волнующие, чем те, что населяют романы-клише, производство которых доверил ему Лепуатевен.
Глава седьмая
Госпожа де Берни
Каждый раз, проходя мимо дома на окраине Вильпаризи, который стоял у дороги, ведущей в Мо, Оноре думал о том, что мир невероятно тесен. До 1815 года дом этот принадлежал Шарлю де Монзэглю, отцу оказавшегося столь позорным для Бальзаков зятя. Разорившись, он продал его советнику Королевского суда Габриэлю де Берни. Просторное здание с окнами в «мелкую клетку» поддерживалось в хорошем состоянии и украшено было цветами, во дворе, посыпанном песком, стояли кадки с апельсиновыми и гранатовыми деревьями. Бернар-Франсуа познакомился с графом де Берни давно – оба сделали карьеру на интендантской службе, и это оставило свой след. Госпожа де Берни, урожденная Луиза-Антуанетта-Лора Иннер, была дочерью учителя музыки королевы Марии-Антуанетты и одной из ее любимых камеристок. В 1777 году ее крестили в Версале король Людовик XVI с супругой – так было принято в отношении высоко ценимых их величествами слуг. Когда в 1787 году Иннер умер, вдова вторично вышла замуж за шевалье де Жаржэ, который во времена революции вместе с Туланом и Лепитром (бывшим директором пансиона, где учился Оноре) тщетно пытался освободить Марию-Антуанетту из Тампля.
