Сам же Захарченко когда-то служил в Персидской бригаде, а потому ему удалось раздобыть документы, что он является персидским подданным. Соответственно, и его жена стала «персиянкой».
Смена подданства оказалась весьма своевременной, поскольку ЧК вышла на след «офицерской переправы». Супругам пришлось бежать из Пензы. Они уехали в Астрахань, откуда пароходом добрались до Пехлеви, где друзья полковника уже наладили выгодное дело, приносившее неплохие доходы.
Можно было бы обосноваться тут и чете Захарченко. Однако Мария все не могла успокоиться. И когда до нее дошли слухи, что на юге России создается Добровольческая армия, она заявила мужу: «Мы едем туда!»
В Новороссийске, куда чета добралась кружным путем, полковник Захарченко принял под свое командование Кавказский полк, Мария стала его ординарцем.
Она стала еще более жестокой. С дикой, бешеной злобой лично казнила захваченных в плен красноармейцев. Так что не случайно даже сослуживцы между собой звали ее «Бешеной Марией».
Она до конца разделила судьбу Добровольческой армии: успешный поначалу поход на Москву обернулся отступлением, пришлось с непрерывными боями снова отступать к югу.
Как многие в то время, Мария Захарченко едва не умерла, заразившись тифом. А только чуть окрепла – новая беда, в боях был тяжело ранен и вскоре скончался у нее на руках второй муж.
Прямо от его могилы она снова пошла в бой, в котором, похоже, искала смерти. Но судьба распорядилась иначе. В ноябре 1920 года раненая Мария с отмороженными руками все же добралась до Керчи, успела на последний пароход, уходивший в Константинополь.
Ревизоры «треста»
В Галлиполийском лагере – первом прибежище российских эмигрантов – дважды вдова сошлась со штабс-капитаном Георгием Радковичем, стала его гражданской женой.
Радкович, как и Мария, ненавидел советскую власть, хотя не так иступленно, как она. А когда он сильно напивался, Мария не стеснялась бить своего сожителя по щекам.
Впрочем, вскоре она нашла другой выход своей энергии: в Берлине она вместе с Радковичем предложила свои услуги «Высшему монархическому совету» (ВМС). Пара получила документы на имя супругов Шульц и была отправлена в Москву ревизовать уже известный нам МОЦР.
Нервы руководителю МОЦР Якушеву и его заместителю по финансовым делам, бывшему царскому офицеру Опперпуту, представленному ревизорам под фамилией Стауниц, чета ревизоров потрепала немало.
«Она же психопатка», – поделился первыми впечатлениями о Марии Опперпут-Стауниц. Он и сам не знал, что ЧК использует его втемную, но инстинктивно старался первое время держаться с Марией настороже. Но как показывают дальнейшие события, все же не уберегся…
Мария все время рвалась устроить какую-нибудь диверсию, осуществить теракт. Чтобы как-то занять пару, им нашли дело: послали на Центральный рынок торговать сахарином, где они исполняли роль «почтового ящика» – получали пакеты для «Треста» от сотрудников польского и эстонского посольств, передавали им ответные послания.
Кроме того, Опперпут-Стауниц поручил Марии шифровку писем, отправляемых за границу. Эта работа требовала много времени, так что у Марии просто не было возможностей проявить какую-то самостоятельность.
Так, по крайней мере, думал Стауниц, пока не подслушал разговор супругов: втайне от «Треста» они собирались совершить диверсию. Кроме того, хотя Мария и направляла через «Трест» восторженные письма Кутепову, в доверительном разговоре она сказала Стауницу: «Когда произойдет переворот и в Россию вернется Кутепов, он наведет настоящий порядок»…
Тем не менее, благодаря докладу Марии Захарченко-Шульц, на «Трест» за рубежом сделали основную ставку. Доказательством этого послужило приглашение Якушева в Париж на встречу с Кутеповым. В июле 1925 года через «окно» они перешли границу Польши, без помех добрались до Парижа. Якушев понравился Кутепову и даже имел аудиенцию у самого великого князя Николая Николаевича.
Игра «втемную» продолжалась…
Страсть к терроризму и… мужчинам
Тем временем Мария Захарченко и Григорий Радкович уже под фамилией супругов Красноштановых встретились в Париже с Рейли и ознакомили его с деятельностью «Треста», рекомендуя его как главную опору контрреволюции в России. Рейли заинтересовался возможностью использовать «Трест» в своих целях. Правда, сам он в Россию ехать не очень хотел, но тут и сказался нрав «Бешеной Марии». Она «подначила» Рейли, намекнув ему, что он трус, и тот дрогнул…
Дальнейшее вы уже знаете.
Исчезновение Рейли вызвало некую суматоху в стане контрреволюционеров. Мария направила Стауницу телеграмму: «Посылка пропала. Ждем разъяснений». А тут еще подняла шум жена, теперь уже вдова Сиднея Рейли. Она поместила в «Дейли Экспресс» траурное извещение о смерти мужа, но все время порывалась ехать в Россию, чтобы отыскать его самого или его могилу. Мария с трудом отговорила ее.
Благодаря умелой маскировке, доверие к «Тресту» все же не было подорвано. И вскоре чекисты с его помощью, а также с участием Марии провели еще одну операцию.
В конце 1925 года нелегальную поездку в СССР решил совершить Василий Витальевич Шульгин, бывший депутат Государственной Думы, один из тех, кто принял отречение Николая II. Он хотел отыскать следы своего сына, пропавшего без вести во время Гражданской войны.
Менжинский и Артузов решили, что поездка Шульгина под эгидой «Треста» никакого вреда не принесет, а польза может быть велика. Шульгину была открыта «зеленая улица», и 4 января 1926 года он приехал в Москву.
Впоследствии он вспоминал: «Я был отдан Марии Владиславовне Захарченко-Шульц и ее мужу под специальное покровительство. Муж ее был офицер… По ее карточкам, снятым в молодости, это была хорошенькая, чтобы не сказать красивая, женщина. Я ее узнал уже в возрасте увядания (между прочим, ей в то время было лишь чуть за тридцать. – прим. автора), но все-таки кое-что сохранилось в ее чертах…
