Одни женщины трогают сердце, другие застревают в печенках.
Тамара Клейман Жизнь вокруг превратилась в полный сюр. Иван просто физически ощущал, что живет в искаженной реальности, в которой в любую минуту может произойти все, что угодно. Иногда он считал, что окружающая его жизнь — это последствия сотрясения мозга, которое, будучи перенесенным на ногах, не могло пройти совсем уж бесследно. Иногда же искренне верил, что волею судьбы оказался в Зазеркалье, в котором и не могут происходить обычные и привычные вещи. Наверное, именно из-за своей постоянной готовности к любым чудесам он, забыв дома папку с документами и приехав за ней в разгар дня, ничуть не удивился, обнаружив раскачивающуюся на скрипящих качелях Риту.
Мимоходом он успел отметить, что был прав, не представляя ее на здешних улицах. В облезлом дворе с его бесконечными талыми лужами и разбросанными повсюду последствиями выгула собак она действительно смотрелась инородным телом. Хотя тело это было, как всегда, прекрасно.
Стройные ноги, затейливо замотанный шарф от «Бёрберри». Белокурые локоны, так естественно развевающиеся на декабрьском ветру, что наметанному глазу сразу видно — перед отъездом из Питера она была в парикмахерской, легкая, будто невесомая шубка с короткими, до локтя рукавами, полоска песца, полоска кожи, писк нынешнего сезона. В моде Корсаков, конечно, не разбирался совсем, но раньше он этой шубки на Рите не видел, и раз она ее купила, значит, можно не сомневаться — точно писк.
Под шубкой ярко-красный тонкий пуховичок, надетый скорее не для тепла, а «для блезиру». Зачем надевать верхнюю одежду друг на друга? Корсаков подумал и догадался, что, видимо, теперь «так носят». Замшевые ботиночки на высоченной танкетке. На мокрой грязи двора они выглядят даже не неуместно, а скорее дико. Впрочем, как и вся Рита.
Додумать эту мысль до конца Корсаков не успел. Она, завидев его машину, соскочила с качелей, перебирая совершенными ногами пробежала по скользким остаткам травы, рванула на себя водительскую дверь, бросилась ему на шею. От ее поцелуя сразу стало чуть мокро, чуть щекотно, сильно запахло сладкими, чересчур тяжелыми для светлого времени суток духами. Рита любила именно такие — густые, почти масляные, темные, с долгим шлейфом пачули, иланг-иланга и сандала.
Иван от таких ароматов тут же начинал кашлять и задыхаться. В начале их романа, всерьез опасаясь умереть от удушья, он дарил любовнице свежие легкие духи, но его флаконы так и оставались стоять на полке нераспакованными. Рита признавала только сладкие тяжелые запахи, и с этим невозможно было что-то поделать. Только привыкнуть. Иван и привык.
Сейчас основательно подзабытый аромат тоже заставил его закашляться, но в то же время рассеял морок. Перед ним, рядом с ним была действительно Рита.
— Ты что здесь делаешь? — спросил он, ответив на ее поцелуй, внезапно показавшийся тоже чересчур сладким. Все-таки в его любовнице страсти, сахара и перца было чересчур. Он уже отвык от этого шквала.
— Прозябаю, — ответила Рита. — Теряю драгоценные минуты жизни в ожидании тебя и от нечего делать размышляю о той убогости, которая тебя окружает. Это же ужас какой-то, Корсаков. — Она обвела рукой заплеванное пространство двора. — Неужели тебе нравится так жить? Я не понимаю.
— Не нравится, — честно признался Иван. — Но я ж тут не для удовольствия живу, Рит. Я тут работаю. Кую основу будущего процветания, так сказать. Ты ж финансист, ты ж должна понимать. Нет, ты мне лучше скажи, откуда ты тут вообще взялась, а?
— Так я ж соскучилась, Вань, — капризным тоном, чуть растягивая гласные, сказала женщина его мечты. — Ты как три месяца назад уехал, так и позабыл меня совсем. А я же женщина темпераментная. Мне без тебя так долго трудно. Вот я и решила, что раз гора не идет к Магомету, то Магомет приедет к горе, в захудалую дыру. Села в машину и приехала. Делов-то.
Только сейчас Иван заметил, что во дворе, косо приткнувшись мордой к песочнице, стоит Ритин «БМВ», подаренный ей все тем же Иваном на прошлый Новый год.
— Сама приехала, за рулем? — усомнился он.
Ритин страх перед большими расстояниями был ему хорошо известен. Она панически боялась попасть в ДТП; если они вдвоем выбирались из Питера в Финляндию или на озера, то напряженно всматривалась в наматывающуюся на колеса серую ленту дороги. Она называла себя идеальным штурманом, бдительно высматривающим лосей вдоль обочин, встречные, внезапно выскочившие на обгон машины и любые другие потенциальные неприятности.
