— Ах! Боже мой! Голди! Не могу поверить! — заворковала она, опуская пакеты на пол. И обвила меня своими большими руками. Я положила голову ей на плечо.
— Где Адель? — спросила она.
— На встрече.
Из-за спины я услышала голос Шульца:
— Я ухожу.
— Нет, подожди! — Я высвободилась из объятий Марлы и потянула его за руку.
Марла почуяла в воздухе напряженность и, собрав пакеты с полу и пробормотав что-то про «отнести их на кухню», удалилась. А мы с Шульцем вышли на крыльцо.
Порхая между соснами, пели птицы. Припекало солнце. В ярком свете лучей животики птичек казались невероятно белыми. День уже вступил в свою вторую фазу. Снег быстро и с шумом таял под нашими ногами, пока мы шли до машины. Вода стекала с веток деревьев на землю, которая жадно ее впитывала и распухала, как губка. Все вокруг было влажным. На лужайках и даже на новых цветочных клумбах генерала лежали комки грязи — их сдуло взрывной волной с крыши.
Мы сели в машину Шульца, и я сказала: «Спасибо, что привез меня домой». Избегая его взгляда, отметила, что он был очень добр ко мне. Он ждал, не скажу ли я еще чего-нибудь вроде «когда увидимся» и «не могу дождаться». Но я молчала. Тогда он выдавил:
— Голди.
— Да?
— Позвони мне, если захочешь поговорить о том, что случилось. Или о чем-то другом…
— Тебе надо домой! — выпалила кому-то Марла, затем повесила трубку и, закатывая глаза, объяснила, что это была Адель. — Она удивилась, почему я отвечаю на звонки у нее в доме, и мне пришлось рассказать ей про тебя, Филипа и аварию. Она ошарашена. Аж язык проглотила.
— А где она сейчас?
— Все еще в Элк-Парке. Моя сестра прямо-таки штурмовик по сбору средств. Думаю, она так же опасна, как генерал Бо на поле игры в пейнтбол. Боже, храни школу! — Она выдержала паузу и достала из пакета пластиковый контейнер с салатом. — Говоря о Бо… Я купила кое-какие овощи… Они все такие ровные, одинаковые, настоящего защитного цвета. Как ты думаешь, можно ли их продать на черном рынке?.. Интересно, кто-нибудь задумывался о написании работы на тему терроризма и еды?
Я уставилась на нее с открытым ртом:
— Защитного цвета?
Мне сложно было уловить связь. Однако внезапно абсурдность всего происходящего, и особенно ее слов, захлестнула меня с головой. Я закрыла рот, а Марла подошла и обняла меня:
— Все хорошо.
Она усадила меня на стул и удостоверилась, что я держусь крепко и не упаду на пол. Со своей обычной расторопностью, которой я всегда восхищалась, она приготовила эспрессо. Марла знала, как я люблю его, и даже не забыла, что его нельзя портить лимоном и сахаром. Кофе мне нравился больше, чем чай (без намеков). Она осушила маленькую чашечку, аккуратно поставила ее на стол и выглянула в окно:
— А что поделывает генерал? Ищет сокровища? Или зарывает их?
— Нет, минирует сад.
Она надула щеки:
— Жаль, что он никогда не сталкивался нос к носу с Джерком, — хихикнуло облако перьев с блестками и опало рядом со мной. — Придется многим звонить и рассказывать про Филипа.
Я согласилась. В Аспен-Мидоу принято звонить друг другу, когда настают тяжелые времена. Ты должен показывать, что нуждаешься в людях. Она отыскала бумагу и карандаш и записала номера, которые я диктовала ей из нашего городского справочника. У Элизабет дома срабатывал автоответчик, поэтому Марла позвонила ее соседям, в надежде, что там кто-то будет. Они бы поддержали бедную сестру Филипа. Но там никого не оказалось. Тогда Марла попробовала дозвониться в ее магазин, рассказала продавцу, что произошло, просила повесить на дверь знак «закрыто» на ближайшие несколько дней и оставила наши номера телефонов для связи.
После кофе мы разобрали пакеты с едой — провизии хватило бы на неделю. Марла осведомилась по поводу ужина. Я сказала, что в морозилке есть курица. Но я даже представить себе не могла, как буду есть. Меня волновало только одно: где Арч?
— Голди, — Марла тронула меня за плечо. — Что такое?
— Узнай, где Арч, — прошептала я.
Она решительно подошла к аппарату и позвонила в школу. Там ее поставили на ожидание, потом взволновали, закадрили и в конце концов дали ответ. Марла прикрыла рукой трубку и сказала:
— Адель хотела забрать его домой, поскольку генерал все еще не приехал, но ей не разрешили. Ну, ты знаешь, как там все строго. Так что Арч все еще в школе, а Адель едет домой с кем-то еще. Хочешь, я съезжу за ним?
Я молча покачала головой, взяла у нее трубку и объяснила маленькому человеку с большими бюрократическими амбициями, что за Арчем приедет генерал Фаркуар и что я даю на это свое особое разрешение.
Марла предложила еще кофе, но я отказалась, и тогда она вытащила кружевные салфетки под приборы и английский фарфор, предназначенный для вечерней трапезы. После она принялась разыскивать генерала. Я хотела, чтобы Арч скорее вернулся домой. Я хотела, чтобы этот день поскорее закончился. Марла начала бегать между кухней и столовой, накрывая ужин. Чтобы быть хоть чем-то полезной, я стала неистово мыть чашки. Работа всегда была отличным лекарством от срывов. А также хорошим противоядием для…
С внезапной острой болью передо мной опять возникло лицо Филипа, улыбающегося, как в день нашего последнего свидания. Помню, я рассказала ему, что Арч купил «Поваренную книгу анархиста» и отказался дать ее мне, когда я потребовала. Филип нашел это забавным. «Цензура, — сказал он тогда. — Даже если это касается поварского дела». А я сказала ему: «Это книга учит готовить бомбы». И потом еще: «Не уверена, что влияние генерала ему полезно». А Филип на это разразился довольно длинной речью:
«Ты знаешь не хуже меня, что чем больше ты расстраиваешься по этому поводу, тем больше Арч будет хотеть его общения. Просто поговори с ним. Не теряй хладнокровия. Генерал уже проходил терапию, и в любой момент снова может оказаться в больнице. А у тебя есть я».
Чашка выскользнула из моих пальцев и, упав, разбилась на множество мелких осколков. Марла тотчас поспешила ко мне и велела сесть. Она сказала, что генерал поехал разбираться с «фордом» и забрать Арча. Моя спасительница постоянно твердила, что я должна расслабиться и что все будет хорошо.
Я выглянула в окно кухни, то, что выходит на запад. Серые облака снова вздымались над горами. Ниже на холмах сосны уже окутала внезапная темнота. Белокожие тонкие тельца осин торчали из нее, как скелеты. Но их зеленые кроны все еще удерживали свет, переливаясь ярким лаймовым оттенком, по мере того как сгущался вечер.
— Голди! — послышался голос Адель из холла. — Марла! Где вы?
По деревянному полу послышались ее шаги: цок-цок, цок-цок. Я мысленно проследовала за ней к кухне, пока она наконец не появилась в дверном проеме. Ее накрашенное тонкое лицо было искажено тревогой. Раньше у нее были соломенные волосы. Теперь она красила их в черный, чтобы скрыть седину, и носила строгую стрижку «под пажа». Волосы чудесно оттеняли ее темно-синее шелковое платье. Адель подошла, чтобы обнять меня. Ее голос звучал надломлено:
