Вителлий тяжело поднялся на ноги. Его тело было облеплено желтовато-бурым песком, лицо испачкано грязью, но Вителлия это сейчас беспокоило меньше всего. Он знал, что сейчас последует.
– Тропа танцующих кукол! – скомандовал Руфус, кивнув головой в сторону.
Неписаный закон гласил, что гладиатор, проигравший учебный бой, обязан пройти кошмарной Тропой танцующих кукол. Это была дорожка двух метров в ширину и двадцати метров в длину, огражденная каменными, высотой в человеческий рост стенами. Вдоль нее были расставлены сделанные в рост человека куклы из твердого дуба. Опасными этих кукол делали их вытянутые вперед руки, в которых были зажаты ножи, короткие мечи или тяжелые литые шары. При помощи системы шестеренок, приводимых в движение установленными за стеной рукоятками, этих кукол можно было заставить вращаться. Единственный шанс пройти, не получив ранения, Тропой танцующих кукол состоял в том, чтобы миновать каждую куклу в тот момент, когда ее рука будет вытянута вдоль дорожки, не загораживая путь. Длилось это, однако, лишь какую-то долю секунды. Предполагалось, что это упражнение должно способствовать повышению скорости реакции у потерпевших поражение гладиаторов.
Руфус ударил палкой в гонг. Звук его заставил всех замереть на месте. Что он означает, знал здесь каждый. Вновь кому-то придется пройти Тропой танцующих кукол. Двадцать ее метров были кошмаром всей школы. Разбитые головы, переломанные руки и ребра, располосованные конечности – вот чем не так уж редко заканчивалась для гладиаторов прогулка по этой тропе. Тот, кто всего лишь потерял сознание от удара толстой, как бревно, руки куклы, мог считать, что ему повезло.
– Фракийцы, к рукояткам! – крикнул Сульпиций Руфус.
Десять гладиаторов, упражнявшихся со щитами и изогнутыми, словно серпы, мечами, бросили оружие на песок и поспешили к расположенным с внешней стороны дорожки рукояткам. Там они остановились, дожидаясь команды. Руфус подошел к началу дорожки, где на столбике была установлена клепсидра – водяные часы. В распоряжении гладиатора имелись две минуты, за которые он должен был миновать всех кукол. Если по истечении срока он все еще находился на дорожке, механизм останавливался и приходилось начинать все сначала. Вытащив пробочку, Руфус выкрикнул:
– Пошел!
Громоздкие пыточные устройства с грохотом, поскрипыванием и визгом пришли в движение. Воспользовавшись тем, что для разгона механизмам требовалось какое-то время, Вителлий без особого труда проскочил мимо острия меча первой куклы и мощным прыжком миновал вторую. Теперь он, однако, на миг приостановился. Скорость, с которой вращались куклы, напрямую зависела от отношения вращавших рукоятки гладиаторов к оказавшемуся на дорожке собрату. Чем хуже к нему относились, тем быстрее вращались куклы и тем меньше у него было шансов уйти невредимым. Сейчас, когда на тропе оказался Вителлий, куклы вращались с бешеной скоростью.
В «семье» Вителлия не любили, хотя во всех других местах юноша пользовался всеобщей симпатией. Дело было не только в протекции Мессалины. Зависть вызывало и то, что его обучали всем разновидностям поединков, включая даже кулачный бой.
Вителлий чуть пригнулся. Втянув голову, он постарался как можно точнее рассчитать время, которым можно воспользоваться в промежутке между двумя полуоборотами кукол, выставил вперед левое плечо и прыгнул. Третье препятствие было пройдено, но удар сзади в правое предплечье все же успел настигнуть Вителлия. Словно жгучая, раскаленная нить, боль пронзила всю руку вплоть до кончиков пальцев. Ты слишком медлителен, подумал Вителлий. Ты прыгаешь, спасая жизнь, но делаешь это слишком медленно. Быстрее! Вот так!.. Новый прыжок. Четвертую куклу он миновал, ощутив лишь мимолетный поток воздуха. Теперь пятая. С рук этой куклы свисали тяжелые шары, подвешенные на цепочках. Это несколько замедляло вращение, но отнюдь не делало задачу Вителлия проще. Он мог попытаться проскочить как раз в тот момент, когда руки куклы будут направлены вдоль дорожки. Трудность, однако, состояла в том, что необходимо было принять в расчет раскачивание тяжелых шаров. Удар такого шара способен был переломать все ребра. Поэтому Вителлий избрал другую возможность и, ухватившись обеими руками за один из шаров, миновал препятствие. Дальше! Время не терпит.
Шестая кукла особых трудностей не представляла. Хотя вращалась она с большой скоростью, но была легкой, так что сила ее удара не могла быть слишком большой. Ни мгновения не колеблясь, Вителлий, пригнувшись, проскользнул под рукой куклы, увидел удачное для себя положение седьмой куклы и одним прыжком миновал не только ее, но и следующую за ней. Откуда-то до него донеслись крики – то ли разочарованные, то ли восторженные, Вителлий не мог понять. Оставались еще две куклы – одна вооруженная ножами, а другая с четырьмя руками вместо двух, как у остальных. Вителлий постарался сосредоточиться. Почему вращение вдруг замедлилось? Кукла с ножами почти замерла на месте. Какая-то поломка? Не раздумывая долго, он прыгнул вперед, но, уже оттолкнувшись от земли, понял, что замедление вращения было не следствием поломки, а коварной, обдуманной западней.
Увидев приближающееся лезвие ножа, Вителлий хотел было уклониться от него, но кукла была быстрее. Он вытянул вперед руки, словно стараясь стать как можно тоньше, и почувствовал, как нож рассек кожу на ребрах. Потекла кровь, соленый пот, попав в рану, обжег ее, словно огнем, но Вителлий не обращал на это внимания. Увидев за последней куклой широко улыбающееся лицо наставника, он прыгнул в крест, составленный ее руками, и, толчком выброшенный наружу, споткнулся и опустился на землю.
Открыв глаза, Вителлий увидел Руфуса, который, наклонившись, прижимал к его груди платок.
– Ты очень проворен, – одобрительно проговорил Руфус. – Сумел уложиться в половину отведенного времени. А об этом, – отнял он платок от раны, – не беспокойся. Заживет.
Вителлий взглянул на свою грудь и вздрогнул. Во всю ее ширину тянулась кровоточащая рана. Сульпиций Руфус снова прижал к ней платок.
– К самым сильным тебя не причислишь, – заговорил он вновь, – но таким, как у тебя, проворством не обладает никто. Ноги у тебя быстрые, но не вздумай полагаться только на скорость – это опасно.
– Я делаю все, что могу, – ответил Вителлий. Говорил он с явным трудом.
– Возможно, – ответил Руфус, заменяя новым пропитавшийся кровью платок. – Только в нашем ремесле одна, сама по себе, быстрота опасна. Ничуть не меньшее значение имеет рассудительность. Противник, знающий о твоих слабостях, легко сумеет заманить тебя в ловушку. Всегда помни, что гладиатор совершает в своей жизни только одну ошибку.
Вителлий заставил себя улыбнуться, а затем попытался подняться на ноги. Когда он отнял платок от раны, кровь потоком полилась по животу. Вителлий пошатнулся. Земля, показалось ему, заходила ходуном, перед глазами поплыли черные пятна. Ему с трудом удалось сохранить равновесие и не упасть.
– Пугнакс, – услышал он словно бы издалека голос наставника, – отнеси Вителлия в комнату.
Вителлий почувствовал на своем запястье грубую хватку соседа по каморке. Взвалив, словно мешок, раненого на плечо, Пугнакс потащил его по узкой лесенке, ведущей в жилище гладиаторов. Отчетливый кровавый след отмечал их путь. Вителлий еще почувствовал, как Пугнакс, отворив дверь каморки, бросил его на мощеный пол, и лишь после этого погрузился в глубокое беспамятство.
