— И вовсе ты не крупная, — забормотал Евгений. — Нормальная.
— Нормальная?
— Я хотел сказать…
— Да, с комплиментами у тебя слабовато, — констатировала Марина. — Поэтому меньше разговаривай, больше делай. Марш в ванную!
— Вот такая она у меня, — шепнул Антон, то ли извиняясь за маму, то ли гордясь ею. — Чуть что, сразу «марш».
— И лучше мне не перечить, — предупредила Марина.
— Да, — подтвердил мальчик, — это точно.
— Сдаюсь. — Евгений вскинул руки. — Слушаюсь и повинуюсь.
Двадцать минут спустя, весь влажный и размякший, он сидел в кухне, ловил вилкой скользкие вареники с творогом, совал их в рот и рассказывал о своих вчерашних злоключениях. Пока речь шла о хождениях по району, лицо Марины сохраняло нейтральное выражение. Когда же на свет божий всплыли подозрительные личности с не менее подозрительными кличками, она поморщилась и покачала головой:
— Толян, Хюндай, Барсук… Ведь сразу же понятно, что отребье.
— Енот, — поправил Антошка, болтая ногами, не достающими до пола.
— Что? — наклонилась к нему Марина.
— Третье отребье звали Енотом, а не Барсуком. Правда, дядя Женя?
— В точку, — подтвердил Евгений. — От твоего внимания не ускользают даже мельчайшие детали.
— Ага, — согласился Антошка. — А что такое детали?
— Мелочи, — пояснила Марина. — И что было потом, когда ты угостил всю енотовидную компанию на мои денежки?
— Потом мы пошли к скупщикам. — Евгений почувствовал, как уши наливаются жаром. — У меня же якобы крест был при себе, дорогой. Видать, они на него позарились. Напали на меня. Навалились всей гурьбой. — Он покосился на притихшего мальчика. — Я б им не дался, конечно. Но один из них мне железякой врезал…
— Гад! — крикнул Антошка.
— Антон! — Марина постучала ладонью по столу. — Это что еще за выражения? Хотя… — Она кивнула. — Гад, конечно. И как ты мог с ними связаться, Женя?
— Я же не ради развлечения, — напомнил Евгений. — Я хотел бабушку найти… То есть Ольгу Матвеевну. Думал тряхнуть этих скупщиков как следует.
— Тогда бы ты мог вообще без головы остаться.
Поднявшись со стула, Марина принялась собирать посуду. Девушка больше не выглядела раздраженной. Простила, понял Евгений. У него отлегло от сердца.
— Ничего, — произнес он. — Я их еще поймаю!
— Кого? — Звякнув тарелкой о раковину, Марина обернулась. — Кого ты собрался ловить?
— Енотов этих, — сказал Евгений. — Ну и ценителей антиквариата.
— Да, поймай их! — восхищенно выпалил Антошка. — А кто это, ценители ант… анта…
На мальчика не обратили внимания.
— Чтобы я этого больше не слышала! — Марина погрозила Евгению мокрым пальцем. — Никаких карательных экспедиций, никакой партизанщины. Собирайся, мы идем в полицию. Пора дать делу законный ход.
— Мне тоже собираться? — спросил Антошка с надеждой. — Я хочу увидеть, что такое законный ход.
— Ты побудешь у тети Веры. Сонечка по тебе скучает.
— Не хочу к ним, мамочка! Сонечка постоянно капризничает, и у нее нет зубов.
— Зубы вырастут, — успокоила сынишку Марина. — Сонечка хорошая девочка.
Дискуссия не состоялась. Поупрямившись немного, Антошка отправился одеваться.
Евгений собрался быстро и заглянул к Марине, чтобы выяснить, когда они выходят из дому. Обернувшись на скрип двери, девушка посмотрела на него спокойно и холодно:
— Стучаться надо, Женя. Тут тебе не барак.
Он вздрогнул, как будто его кипятком ошпарили. На Марине ничего не было, кроме трусов и лифчика, который она застегивала, заведя руки за спину. Женское тело золотилось в солнечных лучах. Его нельзя было назвать миниатюрным, но оно было очень и очень женственным. В общем, впечатляющее зрелище.
Оставшись наедине с собой, Евгений пару раз ткнул себя кулаком в лоб: дурак, дурак! Он не знал, как держаться после этой двусмысленной сцены. Обидеться на упоминание о бараке? Сделать вид, будто ничего не произошло?
Дилемму разрешила Марина. Она вошла в бабушкину комнату, уже полностью одетая и даже благоухающая духами.
— Женя, — сказала девушка, — извини за резкость. Но, как видишь, я живу одна и не привыкла к мужскому обществу. И вообще, я стесняюсь своей фигуры. Корова, да?
— Нет, что ты! — воскликнул Евгений. — Ты очень даже красивая.
— Это у тебя после… после долгой изоляции. Тебе, наверное, сейчас все женщины красивыми кажутся.
— Вовсе нет, — ответил Евгений.
— Разве у тебя есть с кем сравнивать? — спросила Марина и, не дождавшись ответа, скомандовала: — На выход!
Вскоре, оставив Антошку на попечение соседки, Марина и Евгений вышли на улицу. Было безоблачно и довольно жарко, но не так, как в разгар лета, когда от зноя нечем дышать, а разогретый воздух создает эффект парилки, вызывая томительную дурноту и изнеможение.
Шагая рядом с Мариной, Евгений никак не мог забыть, какого цвета у нее нижнее белье, и с наслаждением вдыхал аромат ее духов. Да, он успел отвыкнуть от женщин. По правде говоря, он и до отсидки не был донжуаном. Не то что Русланчик, на которого девушки вешались гроздьями.
Воспоминания о бывшем друге заставили Евгения нахмуриться. Чудесная погода перестала его радовать — напротив, в синеве неба и сиянии солнца чудилось что-то насмешливое, издевательское.
— У вас с Русланом давно было? — спросил он каким-то не своим, сдавленным голосом.
Марина повернула к нему лицо:
— Было что?
— То самое, — сказал Евгений. — Ты знаешь.
— Тебя интересуют наши с Русланом сексуальные отношения? С какой стати?
— Просто так, — буркнул он.
— Ах, из чистого любопытства! А кто ты такой, чтобы я тебе исповедовалась?
— Да никто!
Резко развернувшись, Евгений направился в другую сторону. Шаги он делал широкие, размашистые: прошло не меньше минуты, прежде чем, стуча каблуками, Марина догнала его и схватила за руку.
— Постой! — сказала она, задыхаясь.
Стараясь не глядеть на ее вздымающуюся грудь, Евгений спросил:
— Чего тебе?
— Не сердись, — попросила Марина.
— Я не сержусь. Просто мне указали мое место, и я все усвоил. Не в бараке.
На них обращали внимание: всем интересно, когда двое выясняют отношения. Красивая девушка с широкими бедрами и насупленный парень с помятой физиономией… Женщины косились понимающе. Во взглядах мужчин читалось сочувствие.
— Я спала с Русланом ровно три раза, — тихо, но отчетливо произнесла Марина. — Вернее, не спала, а была, как ты выразился. Мы ни разу не провели ночь вместе. Все происходило в спешке, с оглядкой на дверь. Понимаешь?
