Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
– Фу!.. К черту эти сигареты! Не курю больше! Хватит издевательств над собой! – тихо прошептала она и, скомкав пачку «Слим», тихо бросила ее вниз, пустив следом китайскую зажигалку. – Все! Бросила! Хватит! Как мужики говорят: завязал! Вернее – завязала!
Стоя на балконе и закрыв глаза, она прислушалась к себе. Внутри что-то остановилось, тошнота исчезла сразу. Загрудинная боль растворилась, как сахар в желудке осы. Она положила ладонь на грудь и услышала ровные сердечные стуки. Город сигналил вечерними огнями, удар сердца, три мигания лампочек и снова стук и миг… Дорога была забита машинами, где маленькие жизни рулили домой, решая массу проблем ежедневно, проблем, которым не было конца и которые не решались из-за разности мышления. С высоты двадцатого этажа город протянулся до горизонта, подмигивая огнями, освещающими две дороги в долговременный ад и в коротенький рай: кому как, но без выбора! Она смотрела на вечерний город, ощущая холодок в ногах. Какая-то истома ползала внутри, проверяя и перепроверяя ее тело. Эта истома была похожа на мед, медленно льющийся из медовой ладьи. Верхняя часть меда контролировала уползающий низ. Странное чувство… Было приятно до самых лейкоцитов в венах. Она уже давно запомнила, что это короткое состояние возвращалось всегда именно вечером, без сигарет, когда окидываешь взглядом дальние углы города… Приятно и необычно! Странный, осознанно личный секрет! Она часто думала рассказать мужу о своих ощущениях, но он не услышит, он глухой к ее жизни уже шесть лет. Она знала, что отсутствие детей – это только ее вина. Хотя! Кто сказал, что это вина? Почему применяется слово «вина»? Кто его приклеил к ней и к другим бездетным? Абортов никогда не было, но и намека на беременность тоже! Она выслушивала саму себя, ровными вечерами на балконе, с прошлыми сигаретами, уже давно раскисшими и исчезнувшими под балконом в черноземной клумбе. Сигареты хоронились с отработанными страхами и мыслями. Одна сигарета – похороны одного воображаемого страха без оркестра и в полной тишине себя! Наверное, поэтому и курят иллюзию похорон собственных страхов… Она глубоко вслушивалась и ощущала какой-то непонятный процесс тестирования внутри. То там кольнет и отпустит, то в другом месте. Голова болела не более трех минут, вялость в ладони и особенно в местах, где есть линии. Тяжесть в позвоночнике, подергивание икры на правой ноге, ровное постукивание в ушах, аритмия сердца, истома внизу, все это не более тридцати секунд, именно в одно и то же время, каждый вечер. Это было похоже на морскую радиоволну. Оставалось думать, анализировать и прислушиваться к себе. Без докторов и без денег, только своей личной женской диагностикой. Информация об изменениях в себе накапливалась. Сентиментальные дни яйцеклетки закончились еще три года назад. Никто не верил, но все гинекологи разводили руками, и по большому счету им все было безразлично, есть яйцеклетка или у нее перекур на бесконечный ланч. Цикл нарушен? Ну и фиг с ним, с циклом! Сегодня такой цикл, завтра мотоцикл, послезавтра нано-цикл, все течет, все изменяется, люди в космос летают, у них космоцикл, едрена мать!.. Потом маленькая внутренняя война, духовный голод, анархия страха внутри и заслуженная надпись о конце фильма. Проходи дальше, таких как ты – миллионы! Подумаешь, видите ли, куда-то делся ее цикл! Принцесса!.. Грубо! Конвейер, что тут скажешь? Больше всего тревожили глаза. Вечером зрение менялось быстро. Все покрывалось фиолетовыми оттенками и цветами. Все близкое становилось фиолетовым, все дальнее приобретало его оттенок. Сначала было дивно и необычно, потом пришла привычка, вечернее время – все цвета исчезали, кроме него. Муж был фиолетовым и все остальное рядом тоже. Она привыкла.
Стоя на балконе и обернувшись на комнату, она увидела его разбросанные руки. Он спал, то посапывая, как балованный мопс, то выхрапывая глупые ночные ноты, как гриппозный больной. Он был далеко от этого ночного мира и от ее мира тоже. Дом, работа, дом, работа… Редкие праздники с Новым годом – и снова схема, старая, кем-то навязанная, идиотская схема. Он уставал на сволочной работе, как мясной робот, выкручивая широкий руль по десять часов в день. Календари меняли свои листочки с картинками и советами космической глупости от известных всей стране шарлатанов, затем меняли друг друга с цифрами на одну больше. Его руки были похожи на саперные лопаты во время войны, молчаливо-шершавые, пахнущие бензином, железные. Он был угрюм и молчалив, отдавал зарплату и никогда не пил ни водку, ни пиво и не курил. Футбол его интересовал как добыча урана в северных концлагерях. Друзей не было, потому что все жрали водку, пробуя удирать от всеобщей схемы хоть на пару часов. Они пили много и часто, от подсознательной ненависти к окружающей среде. Они убегали от реальности, поднимая внутренние градусы своего существования, самоуважения и «пофигизма» к окружающему миру. Его друзья искали какой-то надежный угол, которого никогда не было ни для кого. Он же от реальности не убегал, он просто жил. «Как же он расслабляется?» – думала она, стоя на балконе и разглядывая знакомое девять лет лицо. «Я не роюсь у себя внутри!» – однажды ответил муж. Он был безразличен, он был продуктом монотонной индифферентной песни о несуществующем уютном счастье. Наверное, его устраивала такая жизнь, где завтрашний день на ладони, где нет приключений, где все понятно и тихо, где в этой тишине все летит к чертовым родственникам – от чертовой матери к ее же бабушке! У него было время так жить и отцовские часы. «Полет» на правом запястье всегда были тому подтверждением. Он спал, разбросав свои ноги на всю кровать оставив тело в комнате, а сознание – по ту сторону невидимой плазмы. Он сопел, храпел и спал с напряженным поднятым своим величием и гордыней между ног, которое ее не интересовало уже целых три месяца. Странно! Ей и это стало безразлично! Она была холодна и тоже удивлялась этому каждый день, понимая, что это не может длиться всегда. Он же живой мужик, еще и вкалывающий на «автомобильной каменоломне». Она чувствовала, что будет новая точка отсчета в никуда, в неизвестность. От скуки, от тоски, от вечерних физических болей внутри и любопытного страха, переполняющего всю грудь. Когда-то он был романтиком, и, трогая ее мокрые волосы в ванной, он расчесывал пальцами каждую прядь. Он дул на них, работая романтическим феном, она закрывала глаза и считала секунды… одна, две, три… десять… пятнадцать… Он трогал мокрые волосы и укладывал их на спину, в аккуратные черные ряды. Иногда муж привозил полевые цветы со своих пыльных дорог, где шелковый ковыль выделялся больше всех. Иногда он устраивал секс-марафоны, иногда он дарил!.. Все это было иногда, когда-то и уже совсем не правда. «Дурацкие оправдательные слова русского языка! Какая безысходность в этих «иногда» и «когда-то», – думала она. Все растворилось в вездесущем времени и в его часах на запястье… Все осталось только в памяти раннего девятилетия. «Сколько он перевез грузов за это время? Может быть, миллионы тонн? Все чужое, а он винтик в механизме жирных котов, укравших остатки отравленной ложью империи! Как всегда, он рабочий винтик чужого механизма, где уже давно закипятили ртуть для простых работяг! Так было, так есть и так будет, несмотря на рождение бунтарей и красноречивых сволочей на площадях!» – размышляла она, поглядывая на мерцающую звезду в фиолетовом небе. «Может быть, это не звезда, а просто бортовые огни самолета?» Это были бортовые огни, они медленно перемещались, подмигивая всем и предупреждая глупость столкновения. Она очень любила самолеты, она любила летать в собственном воображении. Ей запомнился случай из детства, когда она сорвалась с качелей и, зажмурив глаза от страха, приготовилась упасть на землю, но этого не произошло, ее подхватил кто-то сильный и медленно опустил на землю. Она еще была наивная и рассказала все родителям, но их было не пробить… «Фантазерка!» – сказал папа и побежал на очередное заседание каких-то дурацких институтов, которые никого и никогда не сделали счастливыми! Ей казалось, что институт, в котором работал отец, много лет старается пылесосить пустыню. Насколько все было глупо и насколько они купались в этой глупости, уже не ведая другой жизни. Разговоры, перекуры, разговоры, зарплата, сборы на картошку, перекуры, флаги, демонстрации, разговоры… «Чушь какая, какая несусветная чушь! У людей так проходили их маленькие жизни с часами на запястьях или без… Им так сказали жить! Им так сказали… им написали… им посоветовали, им приказали, в конце концов, никого не спрашивая! А то… Не имея ни малейшего понятия, кто живет в их глупо придуманной, равнобедренной стране, уникальные гении с совестью или вырожденцы алкоголики-маргиналы!»
Ознакомительная версия. Доступно 6 страниц из 26
