Русское командование в это время также оценивало обстановку как благоприятную для дальнейшего проведения операции (во многом благодаря тому, что 5-я армия парализовала южную «клешню» германского наступления). И Плеве на 9 ноября от вверенных ему армий требовал: от 5-й — удерживать позиции, от 2-й — наступать правым флангом при поддержке частей 5-й (1-я сибирская стрелковая и 10-я пехотная дивизии, 1-й кавалерийский корпус) против группы Р. Шеффера-Бояделя и совместно с наступающим Ловичским отрядом окружить ее.
В итоге воля и энергия русского генерала взяли верх над напором П. Гинденбурга и А. Макензена.
В итоге к 9 ноября, отбив все атаки противника, Плеве окружил группу Р. Шеффера-Бояделя. Этот день стал переломным для Лодзинского сражения. Ловичский отряд, двигаясь навстречу наступающим частям 5-й и 2-й армий, сумел восстановить связь с армейской группой Плеве. Получился «слоеный пирог»: группировка Р. Шеффера-Бояделя, взявшая в полукольцо 2-ю армию, сама попала в окружение. Над немецкой ударной группой нависла угроза катастрофы. Как следует из германских документов: «Командующий Восточным фронтом не располагал более никакими силами, чтобы помочь находившейся под Лодзью в тяжелом бою 9-й армии, он вынужден был быть простым свидетелем той драмы, которая, казалось, там подготовлялась. Вряд ли можно еще было надеяться на освобождение отрезанных войск генерала Шеффера [Бояделя]. Поступающие радиограммы дают понять, что лишь в особо благоприятном случае можно будет спасти от уничтожения или плена окруженное левое крыло»{75}. Когда утром 11 ноября немцы перехватили русскую радиограмму о подготовке эшелонов для эвакуации германских пленных, напряженное состояние германского командования достигло крайнего предела. «Не могу выразить, что я при этом почувствовал, — писал Э. Людендорф, — что было поставлено на карту»{76}.
Плеве уже не сомневается в полной победе. Однако «помощь» остаткам четырех германских дивизий неожиданно пришла со стороны командования… Северо-Западного фронта: Н.В. Рузский, не разобравшись в обстановке, предписал 1-й, 2-й и 5-й армиям начать отход{77}. Несмотря на протесты Плеве, главнокомандующий фронтом настоял на своем. Его распоряжение в дальнейшем Ставка отменила, но время было упущено и блокирующие части не были усилены.
Группа Р. Шеффера-Бояделя в ночном бою 11 ноября прорвала позиции 6-й сибирской стрелковой дивизии и соединилась с главными германскими силами. Запоздалое преследование не только группы Р. Шеффера-Бояделя, но и германских войск, отходящих по фронту русских армий, также не было организовано, несмотря на телеграмму Плеве командующему фронтом, считавшего, что «войска противника истомлены как большими переходами, так голодовкой, а сверх того наступили морозы. При таких условиях немедленное и безостановочное преследование может дать самые решительные результаты»{78}.
12 ноября 2-я и 5-я русские армии перешли в наступление и через три дня достигай фронта Стрыков — Шадек. Для стабилизации обстановки противник с 14 ноября вел настойчивые атаки на фронте 1-й и в стыке между 5-й и 4-й русскими армиями.
Во второй половине ноября неприятелю пришлось перебросить с западноевропейского театра военных действий 3-й резервный, 2-й, 13-й и 24-й армейские корпуса. Тяжесть обстановки и активность русских армий вынуждали П. Гинденбурга вводить эти соединения в дело не согласованно и разновременно. Как видно, тактике «латания дыр» были подвержены не только русские генералы. Таким образом, силы целой германской армии, способные привести к значительным оперативным результатам, будь они введены в дело сразу на одном участке, растрачивались на сдерживание напора наших войск.
Тем не менее в силу общей обстановки и под напором свежих соединений противника русские войска были вынуждены осуществить общее отступление. 5-я армия начала отходить 18 ноября{79}. И несмотря на то что 21 ноября ею «все атаки немцев отбиты и положение упрочивалось»{80}, 23 ноября пришлось оставить Лодзь.
П.А. Плеве же еще в телеграмме от 19 ноября предлагал Н.В. Рузскому закрепиться на занятых рубежах и повременить с отходом, мотивируя это тем, что «войска прочно окопались, продолжают еще усиливаться, положение вполне для нас благоприятное, настроение войск вполне бодрое. По отзывам многих начальников, они и вверенные им войска крайне огорчены предстоящим отходом; полагаю, со своей стороны, что войска 5-й и 2-й армий, оставаясь на линии занимаемых укрепленных позиций, могли бы успешно удерживаться на них до получения возможности перейти в наступление, отход же их при теперешней близости противника представит чрезвычайные трудности, не говоря о неблагоприятном впечатлении на силу духа»{81}.
5—20 декабря армия Плеве вела затяжные бои с частями противника у Иновлодзи и сохранила свои позиции. 66
В ходе Лодзинской операции группировка П.А. Плеве нанесла значительный урон противнику. В своем донесении командованию Р. Шеффер-Боядель сообщал: большие потери понесли 25-й резервный, 1-й кавалерийский корпуса и 3-я гвардейская дивизия (из 48 тыс. солдат и офицеров этих частей в строю остались только 6 тысяч). Другие корпуса германской армии, которые вели напряженные бои в течение двух недель, также понесли большие потери. Материалы германского Рейхсархива отмечали, что за семь недель 9-я армия потеряла более 100 тыс. человек, из них 36 тыс. — «похоронено на местах боев»{82}. Однако потери русских 2-й и 5-й армий также были велики. Суммарно их некомплект к началу декабря 1915 г. составил более 131 тыс. военнослужащих{83}. Понятно, что далеко не все они были ранены или тем более убиты, но тем не менее ситуация впечатляет.
Попытка немцев повторить самсоновский «Танненберг» провалилась. Как писал впоследствии Э. Людендорф: «Крупная оперативная цель — уничтожить русских в излучине Вислы — не была достигнута»{84}. Этот вывод повторяет М. Гофман: «Мы избежали большой беды, но намечавшийся крупный успех не был достигнут»{85}. Вместо окружения наших войск под Лодзью противнику пришлось спасать свои корпуса.
Группа из 2-й и 5-й армий под командованием Плеве, оказавшись временно отрезанной от основных сил фронта, должна была действовать самостоятельно. Именно в этой обстановке Павел Адамович смог проявить присущие ему волевые качества, и тяжелое положение его войск в течение всего сражения не повлияло на правильность оперативного руководства с его стороны. Отступление полуокруженных русских войск превратилось бы в катастрофу, спасти положение могли лишь активные действия войск и выдержка командования. Германское же командование находилось в исключительно благоприятных условиях благодаря систематическому перехвату русских радиотелеграмм и, следовательно, точному знанию оперативных планов русских. На руку врагу были также неудачное развертывание 5-го Сибирского и 2-го армейских корпусов, отсутствие переправ на Висле для переброски резервов в районах дислокации наших войск, не говоря уже об их материально-техническом обеспечении, сильно уступавшем германскому.
