Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
Возникновение крепостного права в России связано с тяжелыми условиями жизни и русским менталитетом, склоняющим к странствиям и мечтаниям тех, кому государственная необходимость полагает необходимым трудиться в поте лица. Привязанность русского крестьянина к земле была необходима, поскольку только так можно было удержать и сохранить хозяйственный механизм, в котором постепенно складывались условия развития. Свобода, о которой грезят и сегодняшние нигилисты, разорвала бы Россию в клочья, русский народ без жесткого управления и сильной власти разбрелся бы и распался. Что, собственно, мы и видим теперь, когда самые умные ищет себе приложения сил вдали от родины, а брожение очень свободны (хотя бы в сравнении с крепостным периодом) людей доводит их до одичания, распада родовых связей – носителей народной памяти, основы народного самосознания.
Ощущение кризиса в крепостном праве преследовало властных и общественные круги России весь XIX век. Но реформы каждый раз откладывались по двум причинам: 1) начиная с декабристов, стало ясно, что предоставление более широких прав личности чревато революционным взрывом и распадом государства; 2) попытка обязать землевладельцев большей ответственностью за положение крестьян чревата государственным переворотом.
Фактически перед русским государством стояла проблема становления современного общества, в котором необходимо сложить общую гражданскую солидарность нации и сотрудничество между различными социальными слоями. С одной стороны, следовало привить крестьянству более самостоятельной образ жизни, без расчета на помощь государства и помещика. С другой стороны, нужно было превратить помещика из нахлебника и самодура в хозяйствующего предпринимателя. Ни того, ни другого отмена крепостного права не обеспечила. Потому что проводилась, исходя не из сложившегося положения дел и государственной необходимости, а из стремления следовать прогрессистским тенденциям, наблюдаемым в Европе.
Увлекшись реформами, Государь не заметил тех опасностей, которые грозили ему лично и стране в целом, не нашел средств для их искоренения. Гнилостные идеологические бактерии, порожденные французскими романами и сделавшие моду на нигилизм, распространились среди полуграмотных разночинцев.
Д. В. Каракозов, совершивший 4 апреля 1866 года одно из неудачных покушений на российского императора Александра II
Дворянская вольность после декабристов, сдавленная волей Николая I, больше не подавала признаков жизни. Но как только эта воля, прерванная внезапной смертью самодержца, перестала действовать, дворянское праздномыслие проникло в толщу читающей публики, мечтавшей приобщиться к аристократизму именно через вольнодумные идеи. Масонский дух цареубийства, выдаваемый за тираноборство, стал распространился как настроение никчемного сброда, шатавшегося по городам и весям Империи в поисках великой миссии для своих ничтожных сил. Это был буйный родственник того «призрака», что бродил тогда же по напитавшейся марксизмом Европе, намереваясь броситься в объятья к российскому нигилизму и с ним на пару «грянуть на царей».
А. К. Соловьёв, совершил неудачное покушение на Александра II
Покушения на Царя первоначально были делом крохотной группы авантюристов, деятельность которой закончилась после выстрела Каракозова 4 апреля 1866 года. Но именно это преступление, посягнувшее на жизнь Помазанника Божия, стало отправным пунктом для существенных перемен в государственном управлении и сворачивания ряда реформ, с огромным трудом проводимых в течение десятилетия. Государь как будто понял преждевременность многих своих замыслов, увидев неспособность высшего общества выдвинуть действительно талантливых управленцев, бездеятельность и вялость чиновников, ущербность дворянства и крестьянства, озабоченных стремлением извлечь из реформ максимальную выгоду для себя, наглость журналистского сословия, возбуждавшего эти стяжательские настроения и склонявших народ к бунту, а «верхи» – к измене.
Столовая Зимнего дворца после покушения на императора Александра II. 1879 г.
Увы, попытка подавить разрастание нигилизма относительно мягкими мерами, не затрагивая смысла самих реформ, обернулась настоящим всплеском террористической деятельности и основанием террористических организаций, прямо нацеленных на цареубийство. Происходит целый ряд покушений и убийств представителей власти. Наиболее известным случаем из этого ряда стал в 1874 году выстрел Веры Засулич в петербургского градоначальника Трепова и оправдательный приговор по этому делу, встреченный бурным ликованием публики, уже считавшей, что террор – приемлемое средство для противодействия полицейскому произволу.
В апреле 1879 года бывший студент Александр Соловьев пытался в упор расстрелять Государя из револьвера, сделав пять выстрелов, но всякий раз промахиваясь. Следователям он заявил: «Я окрещен в православную веру, но в действительности никакой веры не признаю. Еще будучи в гимназии, я отказался от веры в святых… Под влиянием размышлений по поводу многих прочитанных мною книг, чисто научного содержания и, между прочим, Бокля и Дрэпера, я отрекся даже и от верований в Бога, как в существо сверхъестественное».
Осенью того же года террористы пытались минировать пути следования Государя из Крыма в Петербург. Затем последовала неудачная попытка взрыва императорского поезда в Александровке, через месяц Государя спасла путаница в маршрутах, в результате чего вместо царского поезда пострадал свитский. В 1880 году террористы взрывают Зимний дворец. Только после этого в стране вводятся чрезвычайные меры. Впрочем, достаточно мягкие, отмененные через полгода в связи с кажущимся успокоением. И в то же время эти меры оказываются неизбирательными и, как впоследствии отмечал Л. Тихомиров, тем самым служившими рекламе революции и превращению ее из дела отщепенцев в пугающую реальность.
Обращение Царя к обществу о содействии в деле спасения молодежи от пагубного увлечения революцией имело обратное действие. Земские конституционалисты расценили это как возможность в очередной раз заявить о необходимости свободы печати, неприкосновенности прав личности и широкого самоуправления. Противодействие террору ставилось в зависимость от предоставления России конституции. Следствием этой изменнической позиции было прекращение репрессий и появление «конституционного проекта» графа Лорис-Меликова. Конституционалисты получили своего агента на вершине власти и укрепились в вере в свою посредническую миссию между властью и народом. Спокойная и не требовавшая потрясений воля народа была подменена измышлениями либералов, подающих террор как проявление будто бы близкого народного бунта. Царю предписывалось «сблизиться с народом», уступая либералам. Только этим можно объяснить поразительную беспечность как полицейских чинов, так и Верховной власти.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
