— Спасибо, дорогая, у меня еще есть. А слишком много алкоголя — не признак хорошего тона, — высказалась моя мать и самодовольно повернула голову в сторону Шанталь, которая уже наполовину опустошила второй бокал.
Шанталь залилась краской:
— Хотела бы я знать, что в вашей семье подразумевается под хорошими манерами.
Теперь зарделась моя мать:
— Наше генеалогическое дерево уходит корнями в 1789 год!
— Ха! — с триумфом парировала Шанталь. — В вашем случае я бы говорила не о «генеалогическом дереве», а в лучшем случае, о родовом сучке. Мои корни уходят к реформатору Цвингли[41]!
Посетители за соседними столиками притихли. Если я не слишком обманываюсь, даже утки перестали крякать и развернулись в сторону дерущихся в исступлении матерей. Все любители вечерних развлечений получали трансляцию непосредственно с места событий, бесплатно и в цвете.
— Мама… Шанталь… — сделала я новую попытку, но момент миротворческой миссии был безнадежно упущен, теперь, наверное, могли бы помочь только ведра ледяной воды или три удара молотком.
— Ну, может быть, кому-то и нужны герб и пыльные анналы предков, если в настоящем они ничего из себя не представляют, — бесцеремонно заявила моя мать.
Отчаянная атака. Ведь Амадео Штурценэггер руководил в прошлом крупным швейцарским банком, в то время как мой любимый папа получал свой скромный заработок в должности скромного коммерческого представителя строительного кооператива «Швэбиш Холл».
Шанталь тем временем уже дошла до стадии вареного рака.
Я не стала дожидаться ответной реплики, а рванула в мужской туалет и с силой распахнула дверь. Какой-то посторонний мужчина у писсуара в ужасе поднял на меня глаза.
— Папа, где ты?
— Ангелочек!
Мой отец со шкаликом в руках вышел из кабинки. За ним я увидела в кабинке Урса и его отца, которые радостно помахали мне рукой. Что-то слишком радостно. Я взяла шкалик из его рук, и мне все стало ясно: сорок градусов и почти пустой.
— Не соблаговолят ли господа позаботиться об их супругах? — прошипела я. — Там, наверху, сейчас между блондинками разразится грязный матч по кетчу.
— Матч по кет чу между блондинками? — посторонний мужчина судорожно задернул молнию и сбежал из туалета, даже не вымыв руки.
— Урс, сделай что-нибудь. А то у меня разболится голова, — пригрозила я.
Урс сглотнул. Мои приступы мигрени были ему хорошо известны — они могли для него означать недели воздержания.
Он пихнул своего отца:
— Папочка, а ну, давай поактивнее!
БЕРЕМ НА ЗАМЕТКУ:
Ваш маленький любимец должен слушаться вас, а не наоборот.
А как он будет выполнять это «эн детай»[42], предоставьте решать ему самому.
— Да и правда, нам надо взглянуть на наших женушек, а? — высказал свое мнение Амадео, но прозвучало это не слишком убедительно.
— Непременно, непременно, — согласился отец.
— Наверх! Быстро! — подстегнула я обоих. — Я не хочу стать наполовину сиротой!
Вообще-то в виду разных весовых категорий я больше опасалась, что моей матери скорее удастся раскатать Шанталь — поступок, который, чего доброго, вредно скажется на наших отношениях.
— Урс! — прикрикнула я на своего жениха.
— Сначала надо помыть руки, — возразил он. Я и вправду его слишком хорошо воспитала.
Только годы спустя — по крайней мере мне так показалось — мы дружно выступили на террасу ресторана. Я ожидала увидеть две команды болельщиков, которые толпятся вокруг сцепившихся в смертельной схватке синьорин, но узрела только цивильно болтающих за столиками посетителей и внимающих кряканью уток в пруде.
Шанталь и моя мать сидели в полном согласии на своих местах и выжимали последние капли из бутылки шампанского.
— И тогда она говорит мне: малышка, говорит мне, малышка, два прекраснейших слова в нашем языке и не «люблю тебя», а «она доброкачественная»!
— О, вы так правы, дорогая Шанталь, — кивала моя мать.
Как выяснилось позже, они обсуждали вовсе не бойцовских собак, а опухоли. Обе несколько месяцев назад пережили операции по удалению этих неприятных новообразований в нижней части живота. К счастью, эту общность они обнаружили еще до того, как на алтарь раздора полетели их крашеные космы, искусственные жемчужины и протезированные зубы.
Матери, что возьмешь!
Мои родители стихийно решили — это, значит, решила мать, а отец согласился — остаться еще на ночь в Штутгарте. На следующее утро мы все завтракали в «Гранд Кафе Плант». Много смеялись, большей частью над забавными историями из нашего с Урсом детства, причем так громко, что над нами могли смеяться все, от посетителей до объединенного персонала. Урс воспринял это с хладнокровием.
С шумными приветствиями воскресным днем наши родители распростились друг с другом и с нами.
Рука об руку мы стояли на дорожке у нашего дома и махали вслед «фольксвагену-пассат» с швабскими номерами и «ягуару» с цюрихскими.
— Классно, как наши родители подружились, да? — блаженно вздохнул Урс.
Бедняга ничего не подозревал. Но я-то хорошо понимала, что это значило для будущего, если наши матери выступят единым фронтом.
«Ладно, старушка, когда-нибудь тебе придется сказать Урсу, что ты не станешь его женой».
Урс страстно меня поцеловал.
«Но не сегодня!»
6
Древо познания — не древо жизни. Но собаки поднимают ногу и под ним.
Вольный перевод из лорда Байрона
Как я воспитываю лучшего друга женщины
Урок 6. Вы как вожак стаи
Это в собачьей натуре — в первые же месяцы вашего совместного сосуществования проверять снова и снова границы дозволенного: не сможет ли он занять ваше место вожака. Если вы все еще не утратили чувство юмора и осознаете, почему когда-то захотели завести себе маленького любимца, вы преодолеете и эту фазу. Только никогда не отступайте со своей позиции, регулярно давайте малышу понять, кто здесь главный. Вот пара советов.
Овладейте языком тела всех хозяек — держите себя с достоинством и излучайте уверенность. Добивайтесь беспрекословного исполнения своих приказаний. Немедленно корректируйте неправильное поведение, соответственно поощряя и наказывая.
