— Не знаю, — отвечает Кристал. Он удивительно спокоен этим вечером. Обычно же из моего друга так и сыплются саркастические оценки увиденного в «Жабе».
— Да, Райан что-то располнел, — говорю я, пытаясь расшевелить его.
Райан — бывший друг Кристала. Но не просто бывший: он был первым другом Кристала, он единственный. Полнота Райана — обычный повод для радости (и еще одного куска пиццы).
— Да. — Кристал вздыхает.
Я решаю задействовать тяжелую артиллерию.
— А не ударить ли нам по чизкейку? — сочувственно спрашиваю я. — Моя мама прислала мне на этой неделе один такой от «Джуниора». Он лежит в моей комнате и ждет, чтобы его съели, — соблазняю я Кристала.
Чизкейк от «Джуниора» — лучший на всем северо-востоке. Я могу одна съесть его целиком (что, должна вам заметить, не так-то просто: чизкейк — серьезный десерт), и это даже принесло мне некоторую известность. Так что еще и поэтому к своему подарку мама приложила записку со словами «Не ешь одна!», для верности подчеркнутыми несколько раз.
— Можно, — соглашается Кристал.
— Ну давай, колись, — мягко произношу я. — Что случилось?
— Сегодня вечером я попал в очень неловкое положение, — тихо говорит Кристал. — Я не могу никому об этом рассказать.
— Кристал, но ведь ты разговариваешь со мной. Я — королева глупых ситуаций.
— Но с тобой такого никогда не случалось.
— Откуда ты знаешь?
— Поверь мне.
— Я тебе верю. А ты поверь мне. Давай, выкладывай.
— Я не могу произнести это вслух.
— Тогда, может, напишешь?
— Хло, это серьезно.
— Я и говорю серьезно.
— Ну, этого… этого… не было со мной с седьмого класса, с бармицвы.
— Ты поцеловал девушку? — спрашиваю я.
— Нет. Но этого со мной тоже не было с праздника бармицвы. Так что несколько очков в твою пользу.
— Спасибо.
Молчание. Кристал кусает ноготь большого пальца.
— Ладно, — наконец говорит он, — я скажу. Но ты должна пообещать мне две вещи…
— Обещаю, — быстро соглашаюсь я.
— Ты даже не слышала какие, — настаивает он немного раздраженно. Кристал любит, чтобы его слушали внимательно.
— Да, но я уже знаю, что ты скажешь. Потому что я — гений.
— В самом деле?
— Да, — твердо отвечаю я. — Ты собираешься сказать, что я не должна смеяться и не должна тебя осуждать, потому что я не гей и не знаю, что такое быть геем.
— Ладно, хорошо. Ты выиграла.
— Так что начинай, гей, я женщина, и у меня нет чувства юмора.
Кристал широко улыбается. Наконец-то! Но когда он наклоняется ко мне, его лицо снова становится серьезным.
— Наклонись ближе! — громко шепчет он.
Я наклоняюсь чуть ближе.
— Ближе.
Я наклоняюсь еще больше. Наши носы практически соприкасаются. Кстати, у Кристала идеальный мужской нос.
— Я танцевал с Себастьяном Уайзом, — шепчет он.
— Угу.
(Себастьян Уайз — бог среди геев. Кстати: если вы назовете своего сына Себастьяном Уайзом, вы должны знать, что он обречен стать геем. Слишком яркое имя для натурала.)
— Ну так вот, мы танцевали почти совсем в обнимку. Все шло по нарастающей…
— Класс!
— Да. Но погоди. Так вот, звучала песня о вилянии задом и об осторожности, ну, в таком духе…
— Угу.
— А потом, понимаешь… случилось это.
— Что случилось?
— У меня это случилось.
— Да что — это?
Я нахожусь в полной растерянности. Я абсолютно уверена, что, танцуя, сифилис не подхватишь, поэтому действительно не понимаю, о чем говорит Кристал.
— У меня случилась эрекция, — говорит он и закрывает лицо руками. — Я все испортил. Я все испортил с Себастьяном Уайзом. — Он выдерживает театральную паузу и затем добавляет: — Навсегда.
— Потому что у тебя случилась эрекция? Во время танца? Позволь уточнить. Ты считаешь, что испортил отношения с Себастьяном Уайзом, потому что во время танца почувствовал эрекцию?
— Да! — шипит он. — Ты можешь говорить потише?
— Прости. В любом случае, Кристал, чего ты переживаешь? У всех бывает эрекция.
— Не у всех.
— Ну да. Но у вашей половины населения бывает.
— У геев? — с обидой спрашивает он.
— Нет, идиот. У мужской половины.
— О!
— Если никто об этом не говорит, это не значит, что этого не бывает, — успокаиваю я Кристала. И, чтобы усилить свое заявление, зловеще добавляю: — Эрекция во время танца. Берегись — это может случиться с тобой.
— Можно выпустить наклейки на бампер, — с улыбкой говорит Кристал.
— Да. Эти слоганы можно дать под надписью «Мой сын и мои деньги едут в Йель».
— «Мой сын, мои деньги и его эрекция едут в Йель».
Мы с Кристалом истерически смеемся, когда он внезапно ахает и чуть не давится пиццей.
— Боже мой, Боже мой! — приговаривает он с расширившимися глазами.
О, Кристал, должно быть, только что заметил нечто волнующее, удивительное, появившееся в дверях.
В нужный момент я всегда сижу спиной!
— Что, что? — возбужденно спрашиваю я.
— Не поворачивайся…
Я делаю разворот на сто восемьдесят градусов и шарю взглядом возле двери.
— Просто, — продолжает Кристал и делает драматическую паузу, — только что вошел Максвелл с ДХК.
— С чем, с чем? — озадаченно переспрашиваю я.
— Не с чем, балда, а с кем.
— А кто такой ДХК? — спрашиваю я.
— Девушка-Хоть-Куда, — как ни в чем не бывало поясняет он. — Иногда ты бываешь такой непонятливой.
Теперь давлюсь я. Кристал подает мне мою диетическую колу и наблюдает, как вся моя жизнь проносится передо мной и цвет моего лица из тревожного оттенка красного становится пепельно-серым. Наконец ко мне возвращается способность дышать.
— Ты закончила?
— Спасибо за участие, — фыркаю я.
— Очень впечатляющее представление получилось.
— Итак, — спрашиваю я, пытаюсь держаться непринужденно, — кто эта особа?
— Мэдисон Нельсон. Первокурсница. Подставляет зад, как парень, — заявляет Кристал.
— Во-первых, откуда тебе это известно? Во-вторых, могу я напомнить тебе, что это ты постоянно подставляешь зад?
