— Что ты имеешь в виду — ничего хорошего?
— То и имею — ничего хорошего. Другое слово, которое я могу использовать для описания данной ситуации, — «плохо», — с сарказмом отвечаю я.
— Что случилось? — очень заинтересованно спрашивает она.
Я устала рассказывать эту историю. И в самом деле не хочу говорить о Максвелле. А вот чего я хочу — так это напиться и танцевать, не думая ни о нем, ни о других моих провалах, а также недостатках, включая отсутствие музыкального слуха, неспособность выступать в любом командном виде спорта, а также по-настоящему раскрывать душу перед людьми.
С другой стороны, кому какое дело, чего я хочу?
Я неопределенно мычу.
— О Боже! Я читала статью на этой неделе. Это был он? Он тебе не позвонил?
— Нет. Зачем ты спрашиваешь, если уже знаешь, в чем дело?
Кара лукаво смотрит на меня:
— Потому что гораздо лучше, когда ты сама все рассказываешь. Мне нравится взгляд изнутри. Ты моя должница, я все устроила.
— В таком случае это ты моя должница.
— Неправда! Я значительно улучшила твое трах-резюме.
— Что?
Кара — сама себе словарь. Трах-резюме? Суперзвездный член? Все эти выражения звучат как порнотермины на сто тридцать пятом канале. Мне кажется, что я действительно видела суперзвездный член.
— Ты теперь более желанный объект, потому что твоя средняя постельная привлекательность выросла из-за связи с Максвеллом. Это элементарно. Складываешь среднюю постельную привлекательность каждого человека, которого подцепила, и делишь эту цифру на общее число подцепленных, — спокойно объясняет Кара.
Разумеется! Какая я глупая. До сего момента я не подозревала, что постельная привлекательность — на самом деле вполне конкретная величина.
Кара выжидающе смотрит на меня. Можно подумать, что я должна сказать ей большое сердечное спасибо. Или хотя бы обнять.
— То есть выводится как средний балл?
— Вроде того.
— Думаю, моя средняя постельная привлекательность выше моего среднего балла, — говорю я.
— Если ты не можешь подсчитать этого в уме, воспользуйся силой. — Кара пожимает плечами, не замечая, что несет полную чепуху.
Я задумчиво делаю глоток водки с содовой, размышляя над услышанным.
— Значит… на самом деле в нем ничего особенного нет, да? — наседает Кара, она не может допустить, чтобы даже отголосок сплетни прошел мимо нее.
— Ну… — осторожно начинаю я.
— Что — ну? — возбужденно подхватывает она.
Ой, ну подумаешь, она умеет хранить тайны. Сто пудов.
— Он бреет яйца.
— Бреет свои яйца? — слишком громко повторяет она.
— Да, бреет свои яйца, — категорично утверждаю я.
Кара, надо отдать ей должное, реагирует моментально:
— У меня никогда не было бритых яиц.
— Надо думать.
— В смысле, я никогда не общалась с бритыми яйцами.
— Ничего особенного.
— Думаю, так немного легче исследовать эту область.
— Не думаю, что эта область настолько сложна, чтобы требовалось ее исследовать.
— Как он их бреет?
— Вероятно, бритвой.
— Ты его спрашивала?
— Не знала, как задать этот вопрос.
— Ну, ты, например, могла сказать: «Значит, ты бреешь свои яйца, да?»
— Не думаю, чтобы это ему понравилось.
— Думаешь, он сам это делает?
— Не знаю, кого бы он мог об этом попросить.
— Интересно.
— Угу.
— Знаешь, теперь при каждой встрече с ним я буду думать: надо же, у него лысые яйца.
— Ну, если только волосы не отрастут.
— Но мы, вероятно, никогда этого не узнаем.
— Вероятно, да.
Кара, заметив свободный табурет (и несколько вдохновленная моей откровенностью), хватает его и садится.
— Да, за это обязательно нужно выпить, — подводит она черту.
— Выпьем за каждое по отдельности?
— А что, давай, — отвечает она и просит у Кена две порции «Южного покоя».
— Кен подмигивает нам, бросая взгляд на грудь Кары.
— Это за мой счет, девочки.
— Думаю, Кен хочет подарить тебе немного южного покоя, — шепчу я Каре.
— Он слишком стар для меня.
— Да, он уже вышел из пеленок, — соглашаюсь я.
— Заткнись! — со смехом восклицает она. — У меня есть тост!
Мы церемонно поднимаем наши бокалы, и я готовлюсь выслушать очередное изречение Кары. Она произносит потрясающие тосты.
— Возможно, мы не получим то, что хотим. Возможно, мы не получим то, что нам нужно. Но в конце концов, есть надежда, что мы никогда не получим по заслугам!
— Аминь! — откликаюсь я, начиная ощущать действие алкоголя. Мы пьем до дна.
— Ты считаешь, что я заслужила бритые яйца? — спрашиваю я.
— Конечно нет, — отвечает Кара, как ответила бы на ее месте любая хорошая подруга, и мы отправляемся прямиком на танцпол.
Спустя три долгих часа (большую часть которых нас пихали локтями девицы в обтягивающих топах, расшитых блестками, и черных брюках по бедрам) я наконец выуживаю из толпы Кристала. Мы оба готовы завершить этот вечер. Но никакое студенческое приключение нельзя считать завершенным без богатого углеводами, высококалорийного ужина перед сном — следовательно, мы направляемся в «Йорксайд пиццу». Пиццу там готовят неважно, но семь порций водки с тоником по четыре доллара за каждую превратят в кулинарный деликатес даже средство для чистки посуды.
Таким образом, в конце этого субботнего вечера Кара нашла себе занятие в лице молодого холостяка, а мы с Кристалом в два часа ночи оказываемся в «Йорксайде», где со страшной скоростью поглощаем пиццу, запивая ее большими глотками диетической колы (можно подумать, она уничтожит калории!). Между кусками и глотками мы восстанавливаем события прошедшего вечера. Время разобрать вечернюю игру. Кому забили пенальти? Кто совершил удачную перебежку? Кто нанес запрещенный удар? Ну, вы знаете, обычная девическо-гейская болтовня. Этим вечером я уселась неудачно — спиной к двери. Мы с Кристалом периодически менялись местами. В прошлый раз мне повезло: я сидела лицом ко входу и первой увидела новый «несчастный случай на лыжах» Салли Миллер. А под несчастным случаем на лыжах я имею в виду пластическую операцию носа. Как бы то ни было, кто-то должен сидеть лицом к двери. Иначе как узнаешь, кто с кем пришел и в чем?
— Значит, Кен здорово запал на Кару, — говорю я, отправляя в рот кусок пепперони. — Как бы ты оценил свидание с барменом из «Жабы» по десятибалльной шкале?
