Я не сержусь на Кристала за его постоянные исчезновения — он всегда ко мне возвращается. Никто не может встать между девушкой и ее любимым парнем (разве только другой мужчина). Понимаете, убежденные гомосексуалисты — самые любимые мною люди на земле.
Мы с Кристалом родственные души. В одно мгновенье он может раскритиковать мою прическу, разделить мою тайную любовь к Мэтью Бродерику (периода до «Продюсеров») и поддержать любую серьезную критику в адрес «Сатанинских стихов» Рушди. Собственно, на этой почве мы и познакомились… в какой-то мере.
Что ж, позвольте мне сделать небольшое отступление. Познакомились мы в начале прошлого года на занятии под названием «Обреченная любовь в западном мире». Если заменить «западный мир» на «Йельский университет», получится приблизительная история нашей жизни. Мы с Кристалом провели семестр, поедая чизкейки и пасту-фреска (потрясающее совпадение — она оказалась нашим любимым блюдом), при этом выражая друг другу сочувствие в связи с вырождением мужского пола и обсуждая причины, по которым «Анну Каренину» можно считать величайшим романом всех времен. Только Кристал в курсе, что единственный человек, с которым я смогла бы спать — с живым или мертвым, — это Лев Толстой. Опустите руки, все захваты разрешены. Кристал заслуживает абсолютного доверия.
— Это будет стоить четыре доллара! — кричит мне в ответ Кен.
— Да ладно. Для такой красивой девушки, как я? Четыре? Кен, я на мели.
— На мели?
— Ну, я банкрот. У меня осталось доллара два.
— Хлоя.
— Да? — любезно отзываюсь я.
— Меня это не интересует.
— Какой же ты сострадательный… — бормочу я, вытаскивая из кошелька пятерку.
Этот ритуал повторяется каждую неделю со времени моего первого посещения «Жабы».
Я была жалкой первокурсницей, радующейся тому, что смогла пройти сюда по фальшивому удостоверению личности, превращавшему меня в двадцатичетырехлетнюю Эшли Пикси из Комптона, штат Калифорния (клянусь!). Я была разодета в пух и прах: совершенно невероятные черные туфли на шпильках (спасибо Гуччи и всему летнему заработку), простой белый топ и самые обтягивающие из моих джинсов. Откуда мне было знать, что лучшая обувь для «Жабы» — кроссовки или резиновые шлепанцы? Туфли же на каблуках всего через три с половиной минуты превращаются в грязные туфли без каблуков.
Кен бросил на меня один-единственный взгляд и заявил:
— Ты несовершеннолетняя.
— Да в двадцать один год сюда уже никто не ходит, — парировала я.
С тех пор мы друзья, хотя в тот вечер он содрал с меня семь долларов — в качестве расплаты за мое замечание. Теперь, два с половиной года спустя, я наконец-то заставила его спуститься до нормальной цены.
Я потягиваю водку с содовой и рассматриваю ближайшее окружение в поисках партнера для танцев, как вдруг замечаю Кару, болтающую у стойки с каким-то юнцом. Широко раскрыв глаза, он впитывает каждое слово, слетающее с ее уст (слетают они быстрее, чем он может их впитать). Кара известна тем, что применяет тактику «Деми Мур соблазняет Эштона», распространенную преимущественно в голливудских кругах. То есть она охотится на первокурсников, чистых и ничего не подозревающих, — ведь их гораздо легче склонить к отношениям без особых обязательств. Надо признать, что она бросается на них, как чихуахуа на гадюку, — стремительно.
Я пытаюсь поймать ее взгляд со своего места, но она меня не видит, поскольку слишком занята охмурением мистера Настоящий Момент. Я на всякий случай пробираюсь к ней поближе — а вдруг она предпочтет меня потенциальному клиенту номер один? (Вечер еще только начинается, поэтому я ставлю на то, что у Кары пока достаточно времени на то, чтобы осуществить задуманное.)
Кара в соблазнительной позе опирается на стойку, и ее грудь случайно вываливается из слишком глубокого выреза тесной майки (ой!) как раз в тот момент, когда мистер Настоящий Момент уже почти решился угостить ее спиртным.
— Кара!
Она не обращает на меня внимания.
— Кара!
Ноль внимания. Наконец я наклоняюсь над ее плечом и говорю:
— Одиннадцать часов; ты знаешь, где твои дети?
— Нет у меня никаких детей, — отзывается она с нервным смешком, адресуя свой ответ первогодку.
Он пугается.
— Привет, — здороваюсь я, протягивая руку. — Меня зовут Патрисия. Я первокурсница. А ты на каком?
Мы с Карой периодически играем в эту игру — убеждаем первокурсников, что из одного с ними племени. Однако этим вечером Кара явно не расположена к шарадам.
Молодой человек расплывается в улыбке:
— Привет! Я тоже первокурсник! Питер.
Кара с подозрением смотрит на меня.
— Ты не первокурсница, — коротко бросает она и поворачивается к Питеру: — Это моя подруга Хлоя. Она на предпоследнем курсе, — подчеркнуто произносит она.
— Ну конечно! То-то ваше лицо показалось мне знакомым, — говорит он.
Ух! Я быстро припоминаю все свои идиотские выходки за последние три недели, по которым он мог меня узнать.
— Вы ведете колонку про секс!
Я с облегчением выдыхаю и скромно улыбаюсь. Можно не волноваться.
— Ну спасибо, я рада, что мой раздел вам нравится. А этот парень ничего, — говорю я, поворачиваясь к Каре.
Подруга бросает на меня взгляд, который говорит: «Хорошо, а теперь уходи».
Переполняемый восторгом Питер вмешивается:
— Я должен познакомить вас со своей подружкой! Она будет на седьмом небе.
— Подружкой? — переспрашивает Кара, и ее голос взмывает на четыре октавы.
В этот момент Питер бросается к двери, чтобы позвать свою пассию, оставив Кару не на шутку разозленной.
— Посмотри, что ты наделала, тоже мне, гений, — бормочет она, подавая Кену знак, что ей необходимо выпить (и она не шутит).
— Кара, у этого ребенка есть подружка!
— Он первокурсник, Хло, долго они вместе не продержатся. Кроме того, он уже начал с моей помощью ее забывать, — ноет она.
— Я тебя умоляю.
— Начал! — настаивает она, но ее радар уже настраивается на поиск следующего потенциального клиента.
— Посиди лучше со мной, а? — ласково прошу я. Обычно Кара быстро отходит.
— Ладно, ладно. — Она вздыхает. — А кстати, — снова вскидывается она, — что случилось с Максвеллом? Разве я не лучшая в мире сваха? Я хочу сказать, что из вас выйдет замечательная пара. Он самый красивый. И самый приятный. То есть, конечно, он не самый интересный, но эти примитивы — ты видела тех примитивных типов? Конечно, ты их видела, но…
— Стоп, — перебиваю я Кару.
— Что?
— У нас с Максом… ничего хорошего.
