– Я буду сидеть здесь на тот случай, если понадоблюсь вам.
– Нет, – заявила Афина. – Вас ждет мистер Хопкинс. Он обещал вернуться, как только поможет вам лечь спать.
Йену уже стало надоедать, что девочка все время перечит ему.
– Я останусь. У Хопкинса есть раскладная кровать в моей туалетной. Пусть поспит еще немного.
Афина сдалась, видя такую доброту его сиятельства, и восхитилась его чувством долга. Она кивнула и отвернулась, чтобы пощупать лоб брата.
– Лоб теплый, но не пылает. – Она выжала полотенце, лежавшее в тазике, и принялась обтирать им лицо и шею брата.
– Чем я могу помочь вам? – Йен понял, что сморозил глупость.
– Помочь? Ну, наверное, вы могли бы рассказать ему о ваших лошадях.
– Но ведь он спит.
– Это не совсем сон, но нечто среднее между сном и бодрствованием. Я знаю, что он меня слышит, и, кажется, его успокаивает звук знакомого голоса.
– Но мой голос ему не знаком.
– Зато лошади знакомы. Он обожает породистых лошадей и знает назубок родословные половины чистокровных лошадей, которые участвуют в скачках.
– По-моему, глупо рассказывать мальчику, находящемуся в бессознательном состоянии, о моих конюшнях.
Афина щелкнула языком.
– Диоген Джим произвел на свет Леди Тиффани от Сладкой Шоколадки, которая выиграла на скачках в Ньюмаркете…
Глава 5
Женщины слабы, им нужна защита.
Аноним
Женщинам нужна защита от надменных, властных, деспотичных мужчин. Обычно бывает достаточно клена, должным образом приложенного к должному месту.
Жена анонима
Жар и слабость возрастали, мальчик был теперь беспокойнее, он кричал и метался, словно пытаясь убежать от мучительной боли. Йен удерживал его на кровати. Афина вливала ему в рот, несмотря на сопротивление, ложками жаропонижающие микстуры и травяные настои. Они по очереди выжимали губки и полотенца и вытирали его пылающую кожу. Если бы у Йена была хотя бы одна минута, чтобы подумать об этом, он возгордился бы собой, потому что не ударил лицом в грязь, выполняя такую непривычную для него работу.
Он заметил, что гордится Эффи. Девушка оказалась стойкой. Он не мог бы представить себе другую женщину из всех ему известных, вне зависимости от возраста, у которой было бы столько твердости и упорства. Хорошо воспитанные женщины, которых он знал, платили наемным сиделкам, чтобы они ухаживали за больными. Они даже не кормили своих детей, но нанимали для этого кормилиц. А молоденькая девушка, даже не будучи матерью этого мальчика, трудилась до полного изнеможения. Такая преданность воодушевляла Йена.
Он тоже чувствовал себя все хуже. В горле свербело, голова болела, глаза как будто запорошило пылью, и он был готов рухнуть на узкую раскладную кровать рядом с кроватью Ренслоу – но как мог он это сделать? Тем более он не мог улечься в свою пуховую постель, пока мисс Ренслоу трудится и бодрствует. Она не отдыхала, только иногда выпивала чашку чая и съедала кусочек бисквита, половину которого скармливала собаке.
Пришел Хопкинс, чтобы сменить его, но Йен не мог показать себя менее стойким, чем эта девочка. Камердинер покачал головой, когда лорд Марден отказался уступить ему место, и пошел к себе спать. Вошла миссис Берчфилд в ночном чепце и халате, увидела хозяина в одной рубашке и едва не уронила свечу, которую держала в руке. Горничные и лакеи трудились всю ночь: приносили уголь, горячую воду, чистые полотенца и салфетки.
– Не забудьте выдать прислуге наградные, – велел Йен дворецкому, придя в себя после того, как впервые в жизни увидел его без парика. – И пусть все, кому нужно, выспятся утром. С вытиранием пыли и чисткой серебра можно подождать или нанять еще слуг. Завтра мы никого не будем принимать.
– Слушаюсь, милорд, – отозвался Халл и вышел, поклонившись так, будто этот разговор происходил в четыре часа дня, а не ночи.
Когда дворецкий ушел, Афина сказала:
– Как это любезно с вашей стороны, милорд.
– Что именно? Что я не сообщил ему, как сверкает его голый череп в красных отсветах огня?
Афина едва заметно улыбнулась, и Йен был доволен. Нужно было хоть немного развеселить бедную девочку и отвлечь ее от отчаянных тревожных мыслей, а сон у ее брата, кажется, стал немного спокойнее после последнего приступа лихорадки.
– Нет, – возразила она, – любезно с вашей стороны было вспомнить, что вашим слугам придется подниматься рано утром, чтобы приняться за повседневную работу. Многие хозяева считают, что их служащие должны быть всецело в их распоряжении днем и ночью, без дополнительной оплаты, нисколько не заботясь о здоровье этих людей. Но ваше внимание меня не удивило, милорд. За короткое время, что я знаю вас, я увидела, что вы великодушны и внимательны. Нам с Троем просто повезло.
Смутившись от этой похвалы, Йен поспешил сменить тему разговора.
– Вы говорите так, словно у вас есть опыт общения с требовательными хозяевами. Неужели в доме вашего брата горничные трудятся так, что у них грубеют руки, а у конюхов не остается времени даже поесть?
Афина поджала губы.
– Мой брат и его жена… прислуге в их доме живется трудновато. В деревне работы мало, поэтому люди не могут уволиться и устроиться на другое место. Леди Ренсдейл этим пользуется.
– Не пользуется ли она преимуществом, которым можно пользоваться при наличии бесплатных слуг, также в отношении незамужних золовок, например?
Афина улыбнулась:
– Пытается. Но я делаю все возможное, чтобы облегчить жизнь слугам, но не для того, чтобы угодить Веронике.
Хорошо, что она на стороне тех, у кого трудная жизнь, подумал Йен. А вот находиться под каблуком злобной родственницы-скопидомки – в этом хорошего мало.
– Ваши слова настораживают. Значит, вы переехали в Лондон из-за этого?
– Лишь отчасти. Мне нравится жить в деревне, где я знаю всех и чувствую себя полезной. Мы приехали навестить дядю и показать брата врачу, о котором я слышала много хорошего. Конечно, Ренсдейл был против.
– Стало быть, он знает, что вы здесь, да? – спросил Йен, встревоженный тем, что эта юная парочка могла ускользнуть из дома без разрешения. Не хватало еще, чтобы его обвинили в похищении детей.
– Конечно, знает. Или вы думаете, что мы с Троем сбежали из дома украдкой, ночью? – Она осторожно влила в рот брату ложку настоя ивовой коры. – Ничего подобного. Ренсдейл даже обрадовался, что мы уезжаем, потому что мы взяли с собой преподобного мистера Уиггза. Как я уже сказала, леди Ренсдейл и я не сходимся во взглядах на то, как следует вести хозяйство в Ренслоу-Холле, хотя я прекрасно понимаю, что хозяйка – она. Вероника никому не позволила бы забыть об этом ни на минуту. Как бы то ни было, старший брат не возражал против нашего отъезда, поскольку это ничего ему не стоило.
