- Ар-р-р… у… ы… - с трудом поднялся на ноги механик. - Иваныч, я того… руку, кажись, сломал… о-о-о, как больно…
- Дайте, я посмотрю, - тут же завернула ему рукав Света. - Да, похоже на закрытый перелом лучевой кости… Гешка, ну-ка, принеси аптечку! И шины!
- А чего я-то?…
- Быстро!!! - рявкнула на него мать. - Слышал, что сестра сказала?!
Заполучив набор первой помощи, Света проворно и умело соединила сломанные концы кости, наложила шины, туго перебинтовала и зафиксировала руку косынкой, чтобы механик не вздумал ею двигать.
- Ну и дочка у тебя, Иваныч! - восхищенно ухмыльнулся Угрюмченко, глядя на правую руку. - Прямо докторша!
- Так кто ж ее родил-то? - довольно подбоченился Колобков. - Все, Петрович, отдыхай пока, у тебя боевое ранение.
- А с мышью этой летучей что делать будем? - осторожно подошел поближе Угрюмченко. - Ну и здоровая же…
- Папа, это же дракончик! - восхищенно раскрыла рот Оля. - А можно его оставить?!
- Ни-ни! - аж передернуло папу. - Если я захочу, чтоб меня сожрали, попрошу твоего хуймяка!
- Это хомяк! Папа, ну давай оставим дракончика, а? Он такой симпатичный!
- Вовсе и не симпатичный, - строго заявила мама. - И он все равно уже сдох.
- Да нет, вроде дышит пока… - прислушался Сергей. - Живучий… Шея на девяносто градусов повернута, а все равно живет…
- Прыгнем мы ежу на живо-о-от, еж кричит, но все же живе-о-о-т! - заголосили близнецы.
И тут же заткнулись - добрый папа ласково отвесил обоим по отеческому подзатыльнику. Аж искры из глаз полетели.
- По-моему, это птеродактиль, - заявила Света, приставив палец к губе. - Только странный какой-то. Размах крыльев почти как у птеранодона, но тело крупнее - он и человека унести может. А для рамфоринха великоват, и хвоста нет… И шипы эти на голове непонятные - таких ни у кого не было…
- Вот Светочка у меня умница, все знает… - умилился Петр Иванович, гладя ее по голове. - Я тебя в Оксфорд учиться отдам, хочешь? Или в Кембридж. Сама, в общем, выберешь.
- Папа, отстань, - вырвалась Светлана. - Дядя Сережа, вы как думаете - это птеранодон или все-таки птеродактиль?
- Да фиг его знает… - выдал авторитетное мнение Сергей.
- А по-моему, это просто здоровая летучая мышь, - высказался Угрюмченко. - Руку мне сломала, гадина…
- Черт крылатый, - покосился на ящера Фабьев. - Я такой пакости никогда не видел… Морского змея видел однажды, а таких чертей с крыльями…
- Морской змей? - заинтересовался Грюнлау. - Вы и в самом деле видеть морской змей?
- Потом как-нибудь… - поморщился штурман. - Это давно было.
Матильда Афанасьевна смотрела на поверженного звероящера и сердито поджимала губы. Тоже - хищник нашелся! Не смог Гену с Валерой одолеть! Эх, а если бы он все-таки скушал ее драгоценного зятя… глаза тещи заволокло блаженным туманом. Какие-то десять минут назад чуть было не исполнилась ее самая заветная мечта…
- Что с ним делать-то будем, Петр Иваныч? - спросил Сергей.
- А за борт сбросим, да и дело с концом, - пожал плечами Колобков.
- Nein, nein, auf keinen Fall! - от волнения перешел на родной язык Грюнлау. - Wir sind nicht rechtskrдftig… то есть, я говорить, что мы не иметь право уничтожать такой бесценный животный! Музей естественный история Мюнхен взять его и выставить в самый большой витрин! А если он еще живой…
- То мы его оставим себе! - обрадовалась Оля, безуспешно стараясь высвободиться из материнской хватки и погладить дракончика.
- …если он еще живой, то мы сдать его в зоопарк Гагенбек! - заявил немец.
- Или в Московский… - задумался Колобков.
Перед его мысленным взором появился огромный павильон в лучшем зоопарке страны, длиннющая очередь перед ним и вывеска: «ЖИВОЙ ПТЕРОДАКТИЛЬ!!! Передан в дар нашему зоопарку П. И. Колобковым». А ниже скромненько так - реклама фирмы «Питерстрой».
- Кулагин сдохнет от зависти… - злорадно усмехнулся Колобков, вспомнив своего вечного конкурента. - Ген, Валер, вы тут самые мощные - свяжите эту летучую мышь и сбросьте ее в трюм. Петрович, тебя рука не очень беспокоит?
- Да ничего, жить буду. Хорошо, что правая, а не левая - я ж левша.
- Ну тогда покажи им, где там что. У тебя места в трюме хватит?
- А то! - хмыкнул механик. - Обижаешь, Иваныч - чтоб Петрович да места свободного не нашел? Да у нас там сто пятьдесят кубометров запаса! Слоновью семью поместить можно!… ну, если утрамбовать, конечно, и ноги связать, чтоб не топотали.
- Тут такой большой трюм? - удивился Колобков. - Ты смотри - а я ни разу не спускался… Упущение! Это, выходит, на сувениры еще много места останется… Серега, а ты сбегай-ка ко мне в каюту, и принеси из сейфа пистолеты. На, ключи возьми. Раз тут такие динозавры летают, пусть Гена с Валерой при оружии ходят - мне спокойней будет…
Телохранители торопливо поволокли стреноженную зверюгу в трюм, предварительно выдав ей еще пару хуков, чтоб не дергалась. Звероящер только тихо крякал и безуспешно пытался взмахнуть крыльями. Петрович сломал ему одну лапу, Валера другую, а клюв у этой рептилии явно не служил оружием - слишком уж неуклюжий. Судя по крупным лапам со скрюченными когтями и мощным крыльям, позволяющим летать с большим грузом, охотился он на манер орлов - хватал добычу и сбрасывал ее с большой высоты на что-нибудь твердое. Ну а после можно спокойно есть вкусное мясо.
- Интересно, чем его кормить?… - задумался Колобков. - Светочка, прелесть моя кареглазая, что эти блеродактили жрут?
- Ну, раз он на тебя напал… - задумалась Света.
- Значит, Петра Иваныча ему и скормим! - закончила теща.
- Уж лучше вас, Матильда Афанасьевна, - сладким голосом предложил Колобков. - В вас го… ума много, зверю надолго хватит. Еще и для бешеного хуймяка останется.
- Это хомяк, папа! - взвизгнула Оля. - Что ты его обижаешь все время?!
- А он первый начал! - показал на клетку папа. - Я вообще твоего хуймяка скоро…
- Человек за бортом!!! - донеслось из ходовой рубки.
Глава 3
Ничего, разместимся как-нибудь. В тесноте, да не в обиде.
Эдвард Хайд
Василий Васильевич мог поклясться, что еще минуту назад на несколько миль вокруг не было ничего, кроме соленой морской воды. И вдруг из-под нее как будто вынырнули эти трое! Ну вот откуда они взялись?
Целых три старика, сидящие в дырявой лодке, доверху заполненной водой. Причем, что самое удивительное, даже не думающие тонуть! Лодка погрузилась по самые бортики, но дальше словно начиналась мель. А никакой мели не было и в помине - уж в этом-то опытный моряк был уверен на все сто.
