Тенни, как всегда, был настроен скептично, но бодрый настрой Герика завладел и им. Мой старый друг выпрямил длинные ноги и, поморщившись, поднялся с травы, потирая вечно ноющую спину.
— Я скажу Терезе, чтобы она приступала к сборам.
Герик вскочил.
— А я сообщу Паоло. Он придет в восторг — целыми днями ехать верхом, и так — в течение нескольких недель.
Все время обсуждения Радель скромно держался в тени миртовой изгороди, из укрытия ему были видны сразу и ответвление от главной дороги, и тропинка, уходящая от конюшен в глубину парка. Как только Тенни и Герик вышли за пределы слышимости, молодой дар'нети с крайне озабоченным видом вырос передо мной.
— Сударыня, вы не можете всерьез говорить об этом безумном маскараде и долгой поездке по сельской местности…
Я встала и отряхнула с юбки траву.
— Я совершенно серьезна. И раз уж вы слышали так много, то знаете, что вы будете нас сопровождать.
— Мы должны ждать здесь возвращения принца.
— На это могут уйти месяцы. Король Эвард любит добиваться своего, и, если он начнет охоту, он может обнаружить это место гораздо раньше. Я не стану рисковать безопасностью Герика и Тенни. Ждать слишком опасно.
— Я не думаю, что пройдут месяцы. Возможно, всего лишь несколько дней. И в любом случае в приказах моего государя…
— … ничего не говорится о том, чтобы мешать поездке в Монтевиаль, я уверена. Он никогда бы не запретил мне ничего подобного.
— Вам? Разумеется нет. Но он не позволил бы юному лорду… так рисковать. Мальчик не должен уезжать отсюда до возвращения принца.
Мурашки пробежали по моей коже. «Юному лорду». Так Герика называли в Зев'На.
— Я никогда не подвергну своего сына напрасному риску, Радель. Наше пребывание в Вердильоне может быть небезопасно даже сейчас, так что Герику нельзя здесь оставаться. Ему нужно быть со мной. Кроме того, ему нужно выбираться в мир. Он же не заключенный.
— Но принц сказал… — Он неожиданно осекся.
— И что же он сказал? — Мое хрупкое терпение разлетелось осколками. — Я все ждала, когда же кто-нибудь об этом заговорит. Так что он вам сказал такого, что могло бы помешать нашему отъезду?
Молодой человек вспыхнул и плотно сжал губы.
— Тогда мы отправляемся. Если мой муж хочет найти нас, он может воспользоваться камнем-проводником, который я ношу на груди, а не сваливаться сюда как снег на голову. Если хотите, можете ждать его здесь. Но если ваш долг — защищать Герика, то вам стоило бы уже собирать вещи.
Довольно с меня тайн и уверток.
— Моя обязанность, сударыня, защищать мой мир и этот от лордов Зев'На. И я никогда об этом не забываю.
Из-под почтительной маски посыпались искры, как будто мои слова ударили по стали. Это был молодой мужчина, который сражался в своей первой битве в четырнадцать лет.
— Простите, Радель. Я и не подразумевала обратного.
Он сдержанно поклонился.
— Я надеюсь, что, если по дороге вы встретитесь с непредвиденными опасностями, ваша осторожность положит конец этой авантюре.
— Можете быть в этом уверены.
Больше Радель не спорил и ни словом не упомянул о приказах Кейрона, хотя его увиливания не уняли моих тревог. Двумя днями позже, когда мы вышли в душный зной раннего утра, молодой дар'нети присоединился к нашей игре в обычном для него добром расположении духа. Он завил светлые усы и бородку жесткими колечками, пояснив, что его учитель фехтования поступал с собственным лицом именно так. Но, несмотря ни на что, молодой человек стал гораздо бдительнее. Не думаю, что он вообще хоть раз отвел от Герика взгляд.
Глава 5
Паоло выехал из Вердильона днем раньше нас. Он застенчиво предложил Тенни вложить несколько серебряных монет, чтобы он мог поехать с целым караваном лошадей, которых валлеорцы уже отчаялись продать, прежде чем их конфискует лейранская армия. Отправка коней в Монтевиаль принесла бы не только выгоду нашим соседям и великолепное прикрытие Паоло, но и немалую чистую прибыль для нас самих. Хоть и жили мы довольно скромно, возможности Тенни были небезграничны.
Мы с Гериком отправились в путь на старой двуколке, запряженной малорослой лошадкой, — вышло медленнее, чем если бы мы ехали верхом, но больше соответствовало нашим личинам. Я надела вдовий чепец и старомодное бархатное платье, найденные у Тенни на чердаке. Герику мы подыскали щегольскую зеленую шапочку, чтобы скрыть цвет волос, и поношенный, но пышный наряд, подобающий юноше из обедневшей благородной семьи, надеющемуся произвести впечатление в столице. Мы с ним хохотали сами над собой, когда облачились в наши маскарадные костюмы, и весь первый день пути веселились, словно на празднике.
Городок Прайдина, где мы должны были встретиться с Паоло, вырос на перекрестье двух путей: главного тракта, тянущегося через Валлеор с севера на юг, и дороги, пересекавшей склон Серран, череду невысоких пиков и острых гребней, естественную границу с Лейраном. Прайдина славилась немалой ярмаркой, куда более развитой подпольной торговлей контрабандными лейранскими товарами, а также полным набором карманников, воров и попрошаек всех мастей.
Мы сняли комнату на окраине города в скромной гостинице под названием «Огненный козел», достаточно приличной для обедневшей благородной дамы, ее сына и его учителя фехтования. Едва двуколку распрягли и выгрузили багаж, мы с Гериком сели ужинать в общем зале гостиницы. Радель к нам не присоединился. Казалось, на людях он чувствует себя неловко и тревожно. Он сказал, что предпочтет присмотреть за лошадью, повозкой и гостиницей снаружи.
Несмотря на долгий дневной путь из Вердильона, Герик не намеревался подниматься наверх сразу, как только мы окончили ужин.
— Мы нигде не бывали все эти годы, — заметил он, облокачиваясь на выскобленный сосновый стол, после того как служанка унесла наши тарелки. — Разве ты не хочешь послушать, что нового происходит в мире?
Он был прав. Мы с ним редко отваживались высунуться за стены Вердильона и тем более не бывали в хоть сколько-нибудь значимых городках. Тенни часто ездил в Юриван и всегда многое мог рассказать о новых изданиях у его любимых книготорговцев или о том, кто сейчас преподает философию в Университете, но мало что о политике и слухах. Ничего из того, что можно разузнать в общем зале гостиницы на перекрестке дорог.
Я заказала нам по большой кружке местного эля. Как только за закопченными окнами «Огненного козла» сгустились сумерки, мальчик из гостиничной прислуги подкинул в дымный очаг новое полено, суетясь и помешивая уголья, до тех пор пока оно не затрещало. Отблески пляшущих язычков пламени осветили собравшихся: румяного, круглолицего мужчину с вьющейся рыжей бородой; сидевшую в одиночестве женщину, измученную и бледную, с бегающими темными глазами и плохими зубами; мрачного, усталого верзилу, уснувшего лицом в тарелку рядом с троицей шумных приятелей. В небольшой зал набилось около двух десятков посетителей, и чем больше эля разливал из бочонка хозяин гостиницы, тем громче и откровеннее становились разговоры.
