Книга Поцелуй тьмы - Райчел Мид

Все наиболее важные дисциплинарные проблемы в Академиирешает директриса Кирова. Она надзирает как за мороями, так и за дампирами ипрославилась своим творческим подходом к наказаниям. Она не злая в прямомсмысле этого слова, но и не добрая. Она просто всерьез относится к поведениюстудентов и реагирует на него так, как считает нужным.

Существуют, однако, проблемы, выходящие за рамки ееполномочий. Нельзя сказать, что о возможности созыва дисциплинарного комитетастражей было неизвестно, но такое происходило очень, очень редко. Для этогонужно было совершить что-то уж очень серьезное, по-настоящему разозлить их. Скажем,намеренно подвергнуть опасности мороя. Или гипотетически намеренно подвергнутьопасности мороя.

— Повторяю в последний раз, — проворчала я. —Это произошло ненамеренно.

Я сидела в одном из залов собраний стражей, лицом к лицу скомитетом: Альберта, Эмиль и одна из немногих женщин-стражей кампуса, Селеста.Они расположились за длинным, внушительным столом, а я в кресле, в отдалении отних, отчего чувствовала себя очень уязвимой. Здесь находились и наблюдали запроисходящим еще несколько стражей, но, по счастью, никто из одноклассников неприсутствовал и не мог стать свидетелем моего унижения. Дмитрий был срединаблюдателей. В комитет он не вошел. Интересно, они не включили его из-завозможной предвзятости как моего наставника?

— Мисс Хэзевей, — заговорила Альберта своим тономтребовательного командира, — ты не можешь не понимать, почему нам трудно вэто поверить.

Селеста кивнула.

— Страж Альто видел все собственными глазами. Ты нестала защищать двоих мороев. И включая того, к которому приписана.

— Я защищала! — воскликнула я. — Просто…действовала неуклюже.

— Действовала неуклюже? Нет, это не тот случай, —сказал Стэн, находившийся среди наблюдателей, и посмотрел на Альберту, просяразрешения вмешаться. — Можно? — Она кивнула. Он снова перевел взглядна меня. — Если бы ты блокировала или атаковала меня, но потом сплоховала,тогда можно было бы сказать, что ты действовала неуклюже. Но ты не блокироваламеня. Ты не нападала. Даже не пыталась. Просто стояла, как статуя, и не делаланичего.

Ясное дело, я была возмущена. Мысль, что я могла сознательнодопустить, чтобы стригой «убил» Кристиана и Брендона, была абсолютно нелепа. Ночто я могла поделать? Только признаться, что либо напортачила, либо виделапризрака. Ни то ни другое не годилось, но я должна была каким-то образомуменьшить причиненный мне этой историей ущерб. В первом случае я выглядела бынекомпетентной, во втором сумасшедшей. Ничего себе выбор. Я предпочитала, чтобыменя, как обычно, характеризовали в выражениях «безрассудная» и«деструктивная».

— Почему у меня неприятности из-за того, что я простосплоховала? — напряженно спросила я. — В смысле, я видела раньше, какРайан не справился с заданием, но у него нет никаких неприятностей. Разве не вэтом смысл полевых испытаний? Не в практике? Если бы мы достигли совершенства,нас уже можно было бы выпускать в мир!

— Ты что, ничего не слышала? — спросил Стэн.

Клянусь, у него на лбу вздулась и пульсировала вена. Думаю,он единственный здесь был так же огорчен, как и я. По крайней мере, онединственный (помимо меня) не скрывал своих эмоций. Остальные сидели сбесстрастным выражением на лице, но, с другой стороны, никто из них не былсвидетелем происшедшего. На месте Стэна я, может, тоже предположила бы самоехудшее.

— Сплоховала! К тебе это не относится, потому что«сплоховала» означает, что ты делала хоть что-то!

— Ладно. Я замерла. — Я с вызовом посмотрела нанего. — Почему это нельзя рассматривать как «сплоховала»? Сломалась поддавлением обстоятельств и плохо соображала. Просто оказалась не готова. Насталтот самый момент, и я запаниковала. Такое все время случается с новичками.

— С новичками, которые уже убивали стригоев? —спросил Эмиль.

Он был из Румынии и говорил с более заметным акцентом, чемДмитрий, но у него получалось не так мило.

— Что-то не верится.

Я пробежала сердитым взглядом по их лицам.

— Ага, понимаю. Ожидается, что послеодного-единственного случая я стала экспертом по стригоям. Не могузапаниковать, или испугаться, или еще что-то в этом роде? Что ж, это имеетсмысл. Спасибо вам. Справедливо. По-настоящему справедливо.

Я откинулась в кресле, скрестив на груди руки. Впрочем,лишний раз демонстрировать вызов не было нужды, чего-чего, а этого и такхватало.

Альберта вздохнула и наклонилась вперед.

— Мы спорим о терминах, а между тем технические деталине отражают сути дела. Важно другое: сегодня утром ты абсолютно ясно далапонять, что не хочешь быть стражем Кристиана Озера. Помнится, ты даже говорила,что делаешь это против воли и что очень скоро мы поймем, какая скверная этоидея.

Тьфу! Я действительно говорила это. И о чем только я думала?

— И потом, когда пришло время защиты, — закончилаона, — выясняется, что ты полностью проигнорировала свои обязанности.

Я чуть не вывалилась из кресла.

— О чем это вы толкуете? По-вашему, я не защищалаКристиана из мести? Дикость какая-то!

Все трое смотрели на меня, словно чего-то ожидали.

— Всем известно, что ты не склонна спокойно и терпеливопринимать то, что тебе не нравится, — сухо ответила Альберта.

На этот раз я встала, обвиняющим жестом тыча в нее пальцем.

— Это неправда. Я подчинялась всем правилам, наложеннымна меня Кировой после нашего возвращения. Тренировалась, сколько было сказано,и соблюдала комендантский час. — Ну, несколько раз я нарушалакомендантский час, но ненамеренно и всегда для пользы дела. — С чего бы ястала таким образом ему мстить? Чего я этим добилась бы? Стэ… Страж Альто непричинил бы Кристиану никакого реального вреда, даже бить не стал бы.Единственный результат таких действий — если рассматривать их как сознательные— оказаться втянутой во все это и столкнуться с возможностью отстранения отполевых испытаний.

— Тебе действительно грозит отстранение от полевыхиспытаний, — решительно заявила Селеста.

— Ох!

Я села, внезапно утратив всю свою дерзость. Несколькомгновений в комнате висело мрачное молчание, а потом за моей спиной заговорилДмитрий.

— В ее словах есть смысл, — сказал он. — Еслибы она хотела выразить протест или отомстить, то нашла бы для этого другойспособ.

Сердце громко заколотилось в груди. Дмитрий понимал, что яникогда не прибегла бы к такому способу мести. Он не считал меня слабоумной.Ну, не слишком слабоумной, по крайней мере.