отмечая, что вперёд пустили детей, которые расселись на земле, затем стояли те, кто послабей, а уже крайними были Предводители. Только редкие Властелины смотрели на схватки из первых рядов, нависая над бывшими уличными оборванцами.
То, как расступались с моего пути, не осталось незамеченным: стоило мне шагнуть в круг, как стражники прервали схватки и развернулись, поворачиваясь ко мне.
Я прошагал к центру круга, остановился там, ощущая на себе десятки и сотни взглядов.
Почти шесть сотен взглядов скрестились на мне.
Украдкой облизал пересохшие губы и громко сказал:
— В древности, отыскав путь к Небу, идущие придумали добродетели. Не могу сказать, как с ними обстояло дело в Империи Сынов Неба, насколько ревностно следовали им идущие той, старой павшей Империи. Как с ними обстоят дела сейчас, вы знаете не хуже меня. Скажу за себя. Из всех добродетелей больше всего я почитаю добродетель справедливости.
Бывшие и, надеюсь, будущие орденцы, которые сейчас назывались стражей семьи Сломанного Клинка, молча глядели на меня. Они даже не обменивались мыслеречью. А вот круг зрителей перешёптывался всеми возможными способами, сливаясь для моего слуха и таланта в неразборчивый гул десятков голосов.
— Скоро лучшие из стражников нашей семьи и её искатели двинутся вглубь Поля Битвы, войдут в Каменный Лабиринт, чтобы пройти все ловушки Древних, победить всех врагов на своём пути и отыскать Ключ, который позволит открыть зоны запрета, присоединить местный портал к Путям Империи и заявить об основании фракции.
Теперь меня слушали более внимательно, затаив дыхание, я бы сказал. Наверняка многие по-прежнему опасаются, что их приняли в семью только ради того, чтобы послужить мясными щитами. Убеждай, не убеждай, клянись, не клянись, а страх в людях таится.
— Когда-то давно, когда я только-только начал свой путь лекаря, я попал в неприятную ситуацию. Меня обманом и силой сделали долговым слугой. Нас было немало долговых в том отряде. Но если меня взяли в него из-за лекарского таланта, то остальных лишь для того, чтобы сделать приманкой для Зверей. Жуткое зрелище, когда люди понимают, что им приказывают умереть, но ничего не могут поделать с приказами, отпечатанными в их душах.
Кольцо людей вокруг меня забурлило, кое-кто из бывших уличных оборванцев и из не очень сильных идущих и вовсе начал украдкой пятиться. Я видел и тех, кто ящерицей, ползком, скользнул под ногами, торопясь сбежать от опасности, которую они почуяли в моих словах.
Надеюсь, они не заблудятся, мы всего ничего отошли от города.
— Мне повезло. Я чудом сумел добраться до своего контракта и разорвать его, — красиво солгал я, не сказав ни слова неправды, — а затем убил своего нанимателя. Позже, я прочесал все окрестности того места и сумел отыскать только одного спасшегося из долговых. Тогда я понял две вещи. Первая из них: сопротивляться, надеяться и бороться нужно до конца. Как бы ты ни был слаб и беспомощен, можно Закалкой буквально зубами выгрызть себе жизнь у Зверей этапа Мастера. И это на самом деле так. Я знавал идущего, который не мог победить ни сталью, ни техниками, но хотел жить и зубами порвал горло сектанту.
Медленно крутанулся на месте, пристально вглядываясь в орденцев. Сейчас я говорил с ними.
— Вы все именно такие. Вы боретесь до конца, выискиваете любой шанс. Мы все. У нас есть шанс создать фракцию Сломанного Клинка. Мы его не упустим.
Клянусь, многие из них, с ярко горящими глазами хотели бы рявкнуть про перековку Сломанного Клинка и возрождение Небесного Меча, и сдержались с трудом. Ничего, у них ещё будет возможность не скрывать ни чувств, ни эмоций, ни желаний.
— Второе, что я понял — это то, что никогда, никогда, НИКОГДА я не пошлю долговых слуг на смерть.
Криво усмехнулся, не пытаясь скрыть этой гримасы. Тут желай, не желай, а сказать правду, не солгав, не выйдет. Интересно даже, как восприняли мои слова те, кто могут ощущать ложь. Сколько в моих словах правды? Долговых слуг нельзя, но врагов под печатями можно? А Пересмешник — долговой слуга, враг под печатью или искупающий свою вину ублюдок?
Если даже я сам не могу чётко и ровно провести границу допустимого в своих поступках, то что уж говорить про тех, кто пытается уловить ложь в моих словах?
Но я ещё не закончил говорить, я, по сути, только-только перешёл к главному.
— Поэтому никому не стоит бояться, что я набирал вас только для того, чтобы проложить вашими жизнями путь сквозь зоны запретов Поля Битвы. Если бы это было так легко, то этим бы пользовались все фракции, а Поля Битвы давно бы исчезли. Вперёд, в зоны запретов пойдут только те, кто сам этого захочет.
И снова я замолчал, в этот раз даже с каким-то весельем следя за тем, как снова суетятся пошедшие за мной. На этот раз не бегут, правда, а лишь решили, что я буду сейчас уговаривать их идти на Поле Битвы. За плату, конечно же. И обсуждают свою цену.
Стоило десяткам голосов и мыслеречи снова слиться в трудноразборчивый гул, я вновь заговорил:
— Те, кто пойдут туда, поднять мечи.
Через два вдоха все до единого орденцы вскинули мечи. Потрясающее зрелище. И очень-очень подозрительное, конечно же.
Я медленно согнулся в приветствии идущих к Небу и в таком положении прокрутился на месте, приветствуя каждого поднявшего меч.
Выпрямился:
— Благодарю. Ваш вклад в создание фракции неоценим. Вы основа, которая станет костями фракции, её фундаментом, её силой и её мечом. Задумав создание Сломанного Клинка, именно на вас я возлагал свои главные надежды.
И снова они едва-едва удержались от ответа. Но под взглядами старших всё же удержались.
А я улыбнулся:
— Надеюсь, вы не забыли, с чего я начал? С того, что из всех добродетелей я больше всего ценю добродетель справедливости. И разве справедливо будет, если вы войдёте на Поле Битвы и отправитесь за Ключом, который не смогли за столько лет добыть Морлан, а я останусь позади ждать вашего трофея? — не дав и мгновения на раздумья, громко припечатал. — Нет! Это будет несправедливо! Поэтому вместе с искателями Сломанного Клинка за Ключом Древних пойду и я. Я добуду его вместе с вами!
Даже большая часть орденцев этого не ожидала, что уж говорить про всех остальных. Кто знал, что я пойду? Седой, с которым мы изначально это обсуждали. Ещё даже с тех времён, когда я был просто мастером боевых Указов, которого
