Сегодня из нас выжмут всё. Потому что завтра загадочная частная вечеринка, а послезавтра перелёт и акклиматизация. Да, нас, скорее всего, прямо из аэропорта повезут к месту событий. А потом следующий самолёт и новый концертный зал. В лучшем случае будет гостиница с мягкой кроватью раз в два-три дня, но вероятнее всего спать придётся в самолётах, аэропортах или автобусах. А сегодня репетируем в костюмах! С макияжем, причёсками, с настроением…
И я полетела собираться на репетицию… О том, что гостем, а скорее всего хозяином вечеринки может быть Райт, старалась не думать. Даже если и так, он просто заказчик. Перетерпеть вечер можно. И через несколько часов этот пугающий мужчина будет уже далеко!
Сегодня было много накладок. С костюмами всегда так, особенно с атрибутами. Берёшь в руки реальный вейл*, а не дублёра, и как в первый раз танцуешь! Другой вес, другая амплитуда, динамика, в руке ощущается по-новому, это всё отвлекает, и танец превращается в борьбу с атрибутом. Будто и не было пятнадцати лет опыта! Начинаешь спотыкаться, крутишь как-то не так уверенно, путаешься в куске ткани… В общем мучились все, и практически в каждом номере было, что доработать по костюмам. Костюмеры сегодня тоже присутствовали, но по-моему больше как зрители. Их редко допускали до программы, поэтому наши старушки глазели во все глаза!
* * *
Он пересмотрел целую кучу записей выступлений «Мираля», но сейчас всё равно был впечатлён. В живую было совсем иначе. И рабочий процесс — это совсем другая история. Пользуясь тем, что на первых рядах царила суета, и никому не было до него дела, он пересел поближе, и теперь видел даже лица, мимику… Кира была на высоте! Педагоги её ругали за что-то, да и сама она, заканчивая пару номеров на полу, разочаровано-злобно била по нему ладошками, но Александр не мог понять, в чём проблема! Видимо про это говорила их очкастая дамочка, намекая на его некомпетентность… Но он и не собирался судить. Просто наслаждался её эмоциями. Ведь завтра, увидев, для кого танцует, она уже вряд ли будет такой же естественной.
— Кольцова, в чём дело! — набирала обороты очередная перепалка. — Ты опять не докручиваешь!
— Да потому что я запутываюсь в этом долбанном шарфе! Ткань слишком тяжёлая, мне нужно привыкнуть.
— Все вон со сцены. Перерыв пять минут, Кольцова привыкает к шарфу! Вперёд!
Развернулась, устало прошлась к центру сцены и с мрачным выражением на лице снова и снова начала повторять отрывок танца. А педагог комментировала, направляла, подсказывала… Хотя мужчине казалось, заткнись эта тётка, Кира быстрее привыкнет, к чему она там привыкала! Здесь и сейчас она ему нравилась ещё больше. Стойкая, как оловянный солдатик, сильная, целеустремлённая, и идеальная в своей стихии. Он восхищался ровно до того момента, пока не увидел постановки с парнями. Выпрямился напряжённо, едва ли отдавая себе отчёт в том, почему вдруг окружающий мир подёрнулся заметной красноватой дымкой гнева. Внимательно следил за всеми этими поддержками и прочей парной хернёй. В груди закипала жгучая собственническая ревность! Каждый раз, когда кто-то хватал Киру, хотелось сломать мерзавцу руки, которыми тот это делал. Хвала всем богам, никакого подтекста за пределами номера между партнёрами не было, только поэтому мужчина стерпел. А пара сильных номеров в конце, где девушка танцевала одна, сместили его эмоции в какое-то совсем уж дикое и неподдающееся осмыслению русло. Он как заворожённый ловил каждое движение, каждый её взгляд, смену сценических настроений и так проникся всем этим, до кома в горле, до мурашек и затаённого дыхания! А когда упала, закончив финальную партию, вскочил с места и даже сделал шаг, но вовремя себя осадил. Всего лишь танец! Всего лишь игра… Девушка лежала на сцене и, похоже, не могла встать. Кто сказал, что танцы — это легко? Вот так каждый раз выворачивать себя наизнанку, не только физически, но и эмоционально. Находить в себе и вытаскивать наружу нужные здесь эмоции… Он был поражён! И внутренней силой, волей участников коллектива. И тем, что дисциплина здесь почти армейская, а труд ничуть не легче, чем на его тренировках перед соревнованиями. Только и того, что синяки не от ударов противника, а от падений и прочих неплановых случайностей. Естественно после такого взобраться по лестнице на четырнадцатый этаж — ерунда! Сила воли — тоже отсюда. Нет, эта девчонка будет терпеть и идти только к своей цели, какими плюшками её ни прельщай на свою сторону. Всё блин по-серьёзному!
Очкастая дамочка выгнала всех со сцены и подозвала его, чтобы составить программу на завтра. Ну да, в контракте ведь оговорен всего час! Пришлось задержаться, хотя он планировал хотя бы убедиться, что девушка села в такси, что таксист довёз её до дома. Сам бесился от того, что становится тревожной мамочкой. Ведь как-то же она жила всё это время без него! И выжила! Но эмоции не спешили остывать.
Он не мог отделаться от её навязчивого образа в ту ночь. И даже размышлял над тем, чтобы отказаться от контракта. Чувствовал, что его личное безумие пошло по новому кругу. И в центре эта девчонка с серыми глазами. Откинул одеяло, встал. Прошёлся по тёмной комнате, расчерченной квадратами оконных уличных бликов. И вдруг впечатал кулак в стену, да так, что по дому прошёлся гулкий звон. Боль отрезвила. Жаль, ненадолго. Тонкое гибкое тело, которое он однажды сжимал в руках, взгляд серых глаз, испуганный, но любопытный, тёплые губы, не желающие ответить на ласку… сознание мутилось в этой карусели образов. Как же зацепила, зараза! Он уже не был уверен, что хочет просто её тело. Даже не так, он был уверен, что хочет большего. Чтобы так же думала о нём, хотела заговорить, но не решалась, чтобы её так же нестерпимо сильно тянуло к нему. Ему нужны были её мысли, чувства, фантазии, он хотел занимать собой всю её реальность. Только потому, что она была против! А такая, как она, даже если и будет за, никогда не признается! Эта штучка пойдёт до конца в своём намерении оттолкнуть. Потом будет плакать, с ума сходить, но так, что никто никогда об этом не узнает. Он прекрасно знал таких упёртых гордячек! Сами себе на уме! Королевы блин снежных пустошей с ледяной коркой вокруг сердца! Чёрт, и времени ведь совсем нет, чтобы её растопить.
Отправился в кухню, достал аптечку, стакан и бутылку вискаря. Устроился за столом и осмотрел разбитый кулак. Ерунда! В сравнении с тем, что творилось в его дурной
