плечо. Под мафорием верхняя одежда Богоматери соответствует мужскому гиматию и представляет, по-видимому, так называемую, столу или паллий, который впоследствии превращается в лор. Эта одежда идет косым вырезом по хитону и имеет узкие рукава. Богоматерь держит Младенца правой рукою за правое плечо, а левая рука ее находится у левого колена Младенца, так как она только что перед этим поддерживала Младенца под бедро.
Таким образом, положение Богоматери и Младенца объясняется вполне натурально: она только что усадила Сына, и руки ее в бессознательном покое держатся около Его фигуры, в естественной позе. Фигуры, однако, настолько обезображены разрушением и обколоты со всех сторон, что положение левой руки Младенца нельзя различить (правая благословляет), но Он представляет уже того Отрока, каким Он вообще является в византийском и древнехристианском искусстве.
31. Образ Божией Матери с Младенцем на Солунском амвоне
Общий характер изображений значительно отошел от грациозной и свободной пластики древнехристианских саркофагов, и на место наивного и простого представления выступила как бы разом (рис. 31) сухая манерность, преувеличенное стремление к позе, к величавости и строгости. Между тем, амвон относится еще к V веку и по орнаментике стоит на почве манеры роскошных резных, пока называемых «малоазийскими», саркофагов IV–V столетий.
Изображения на группе мелких памятников
Условно называемый нами тип «Кипрской» Божией Матери (Божия Матерь, сидя, держала Младенца перед собой) также, несомненно, принадлежит еще древнехристианскому и греко-восточному искусству, хотя и не получил в древности окончательной формировки и не имеет того значения, какое он приобретает в период вторичного процветания византийского искусства, т. е. в IХ–XII столетиях. Затем, уже из общих наблюдений ясно, что источником этого типа была тема «Поклонения волхвов», данная не в древнехристианской композиции, но в новой, как оказывается, греко-восточного происхождения вообще, сирийского в частности, в которой Божия Матерь с Младенцем изображаются не боком и в профиль, а оба лицом к зрителю, волхвы же представляются по сторонам этой группы.
Многие из памятников, представляющих как раз этот самый тип Божией Матери, настолько значительны, что рассматриваются в истории византийской иконографии, а потому мы здесь укажем только те более ранние и сравнительно мелкие, второстепенные по значению, памятники, которые не заслуживают рассуждения в отдельности, а лишь в группировке по типам. Кроме того, рассмотрение мелких памятников в типической группе укажет яснее те варианты типа, которые произошли в настоящем периоде.
32. Пиксида VI века во Флорентийском музее, Garrucci, tav. 437,5
33. Пиксида в Национальном музее Барджелло во Флоренции
34. Другая часть пиксиды в Национальном музее во Флоренции
35. Пиксида из Миндена в Берлинском музее, Garrucci, tav. 437,1
36. Пиксида в Публичном музее Руана, Garrucci, tav. 438,2
37. Серебряный ящичек (capsella) в собр. Жильбера в Милане, найден в castello Brivio (Брианца)
На первом месте мы поставим (рис. 32, 33 и 34) пиксиду из слоновой кости, изданную Грэвеном, и находящуюся в музее Барджелло во Флоренции[22]. Грэвен относит ее к V или VI столетию, а мы предпочитаем последнее, так как общий тяжелый стиль коротких грудных фигур и пожилой матрональный тип Божией Матери указывают именно на VI–VII столетие. По принятой композиции, Божия Матерь сидит здесь еще в профиль, в кресле, плетенном из тростника, и держит Младенца прямо перед собой, Который, протягивая правую руку к приношению волхва, держит в то же время в левой крест на небольшом древке. Такого рода крест, видимо, отличается от обычного посоха, оканчивающегося крестом, и по форме древка относится к крестам, полагаемым на престоле. Этот крест имеет форму, напоминающую кресты-складни, которые во множестве извлечены из земли в Сирии, Египте, Херсонесе и прочее, и внутри которых полагали на хранение или частицы св. мощей, или иные освященные частицы[23]. Во всяком случае, вариант важно иметь в виду для сравнения с романскими изображениями, а также и с разобранным выше рельефом древнехристианского происхождения на металлической пиксиде. Одного пошиба и одинакового содержания пиксиды в Музеях Руана и Берлина (рис. 35, 36 и 37).
38. Карфагенские статуэтки из жженой глины, принимаемые за изображение Божией Матери
39. Глиняная статуйка
Почти единичным явлением представляются (рис. 38 и 39) статуэтки Карфагенского музея древностей (имени епископа Лавижери), находимые, по свидетельству первых описателей христианского Карфагена, в его развалинах[24]. Статуэтки эти были открываемы среди христианских лампочек и напоминают собою немногие христианские же фигурки в нимбах, выполненные из обожженной глины. Далее, подобные им статуэтки, тоже в малом количестве пока открытые (2½ экземпляра), представляют женщину, сидящую на кресле, с ногами на подножии, также относимую к образу Божией Матери. Менее сомнений касательно сюжета возбуждают из всех этих предметов две статуэтки, на которых женщина изображена с младенцем, сидящим на ее коленях, прямо перед зрителем. Ее грудь украшена ожерельем, самый край верхней одежды также набран жемчугом. Исполнение крайне грубое, и руки обеих фигур прижаты к коленам в примитивной манере; кресло имеет характер большого тростникового сиро-египетского и обычного в иконографии Божией Матери седалища. Остается вполне под вопросом: изображается ли, действительно, здесь Божия Матерь с Младенцем Иисусом и к какому времени подобная скульптурная тема относится. В ответ на этот вопрос представляется прежде всего ряд оговорок – так мало известна еще область языческих статуэток Карфагена, которая может представлять оригиналы подобных типов, и даже самое назначение этого рода изделий в римском Карфагене. Очевидно, что к христианским статуэткам такого рода неприложимо погребальное назначение, какое имели терракотты в древней Греции.
Статуэтки выполнены из тонкой глины, но грубы по самой модели, и между тем по тонкой разделке драпировок указывают на эпоху III–IV века по Р. X. В одной статуэтке обращает на себя внимание подробность: мать кормит грудью ребенка, и хотя статуэтка (без головы) по композиции нисколько не напоминает обычных изображений Изиды, кормящей Горуса, однако, была на первых порах принята именно за местную переделку позднеегипетского образца.
Помимо сомнений, возникающих при данном вопросе, не могут ли эти статуэтки относиться к позднеязыческим культам, и, с другой стороны, почему нельзя было бы предполагать появления их в
