же пропала дочь, неужели ты это не понимаешь?
Нет, она не сказала, что потеряла единственную дочь, но именно так это прозвучало у меня в ушах.
– А у меня пропала сестра! – парировала я, не выражая матери никакого сочувствия.
– Это не одно и то же, – услышала я в ответ.
Такой реплики и следовало ожидать, да и к тому же это было верно. Во всяком случае, при нашем раскладе отношений. Так что мне нечего было на это возразить.
– Ты в каких ресторанах была? – спросила меня мать, воспользовавшись возникшей паузой. Я назвала ей «Муромца» и «Макинтош», после чего кратко рассказала о том, что я там услышала об Эле.
– Эти ее рестораны ей осточертели, – сказала Ольга Марковна. – Но было одно исключение. Я забыла тебе рассказать об этом в прошлый раз. Не знаю, как этот ресторан называется, знаю только, что он находится недалеко от метро «Краснопресненская» и что там собирается культурная публика. Хозяин – бывший актер, ее старый знакомый, зовут его Андрей. Она пела там одна, без Феди, раз в месяц. Может быть, там тебе расскажут что-то важное.
Я пообещала Ольге Марковне разыскать это «исключение» и спросила:
– Как у тебя с финансами?
– Нормально, – сухо ответила мать, будто я приставала к ней с неуместным вопросом. А вопрос этот был оправдан: как я слышала от Элеоноры, Ольга Марковна получала микроскопическую пенсию и могла жить на нее только с поддержкой дочери.
10
Я отправилась на Красную Пресню после обеда и довольно быстро узнала от прохожих, что мне надо идти в ресторан «Ангро». Он был известен в этом районе, поскольку туда приезжали популярные актеры.
«Ангро» действительно отличался от тех двух кабаков, где я побывала в поисках сестры, и отличался всем: интерьером, общей сферой, лицами людей, которые там работали, обликом наполнявшей его публики. Когда я там появилась, свободного столика не нашлось, и мне пришлось сесть на табурет у стойки бара. Когда передо мной возник бармен, симпатичный улыбчивый парень, я зачем-то заказала себе бокал красного вина.
– Столовое вино у нас, как всегда, бордо. Но есть еще и молдавская пашвена. Это новая марка, еще неизвестная, но проверенная на качество. Попробуете?
Я заказала и тотчас же получила пашвену. Она пришлась мне по вкусу. И вино, и обстановка поубавили напряжение, с которым я появилась в «Ангро». Этот ресторан нравился мне все больше и больше.
Было похоже, что многие из посетителей знали друг друга, но при этом присутствовали и случайные люди вроде меня. Стоял гомон, время от времени кто-то валял дурака, но все это было в меру. Однако специфику «Ангро» больше всего выражал собой обслуживающий персонал. Как я узнала позже, он состоял большей частью из студентов театральных училищ и безработных молодых актеров. Хозяин ресторана давал подзаработать своим молодым собратьям.
Поглядывая на публику со своего высокого табурета, я часто встречалась взглядом с человеком в белом пиджаке, сидевшим в компании шумных, поддатых мужчин разного возраста, явно из нищей богемы. Он выделялся среди них тем, что был стильно одет, выглядел ухоженным и даже трезвым, мало говорил, не кричал и не махал руками, как его компаньоны. Вино, которое я уже допивала, развязало мне язык, и я спросила бармена, часто ли приходит сюда эта жизнерадостная компания.
– В мои вторники и пятницы я вижу их всегда, – ответил он. – Это друзья хозяина.
– А «белый пиджак», наверное, тот, кто расплачивается, – сказала я и ужаснулась собственной вульгарности.
– «Белому пиджаку» можно здесь не расплачиваться. Это сам Ангро, – сообщил бармен. Он разъяснял мне, что в названии ресторана соединены имя и фамилия его хозяина, Андрея Грохова: Ан + Гро.
Тот, о ком мы говорили, теперь уже в открытую наблюдал за нами со своего места. Потом он встал и направился к нам со стаканом в руке. Стакан был пустой. Подойдя к стойке, Грохов молча поставил его перед барменом, и тот достал из холодильника бутылку минералки. Хозяин обратил его внимание на мой бокал, и бармен взял в руку бутылку пашвены. Я не стала сопротивляться.
Грохов передал мне наполненный вином бокал и провозгласил:
– Выпьем за встречу!
Каждый из нас сделал несколько глотков.
– Как я видел, меня вам уже представили, – сказал Грохов. – А как зовут вас?
– Мария Алексеевна.
– Вот как! А почему не Маша? Так человечнее. На «ты» мы переходить не будем, не бойтесь. И называть меня Андрюшей я вас просить не стану. Вы можете называть меня, как и все, Андрей.
Тут вино ударило мне в голову, и мне стала нравиться его болтовня. Мой язык тоже развязался, и все пошло-поехало совсем не в ту сторону, куда мне было надо, пока Андрей не спросил:
– А как вы здесь оказались?
Только тут я осознала, что вино и приятная обстановка далеко увели меня от главного. Конечно же, подсознательно я этого и хотела: забыть о заботах, бедах, проблемах, неудачах. Место, где я была, для того и существовало – все, кто здесь собрался, хотели того же самого, а человек, сидевший напротив меня, делал все, чтобы такое забытье состоялось.
– Я сестра Эли Белугиной, – сказала я, вымучивая улыбку.
– А-а-а! – протянул Андрей, всматриваясь в меня. – Значит, вы не просто Мария Алексеевна. Вы Мария Алексеевна Белугина. Или у вас уже давно другая фамилия?
– Да, фамилия у меня другая. Эля носит фамилию нашей матери, а я – нашего отца, – ответила я.
– Вот там ваша сестрица выступала, – сказал Грохов, небрежно указывая на пианино, стоявшее у стены. – Как она?
– Эля пропала, – ответила я без обиняков.
Его взгляд, блуждавший от меня и обратно, остановился на мне.
– Вот оно что!
Глядя на меня, он стал думать о своем.
– По-моему вы не удивились, – сказала я.
Он не отреагировал.
– Вы что-то знаете? – спросила я.
– Вряд ли я знаю что-то, чего вы сами не знаете.
– Я вообще ничего не знаю! – вырвалось у меня. – Вы понимаете – вообще ничего!
– Нет, я этого не понимаю, – произнес Грохов, глядя на меня вопросительно.
– Мы с Элей мало общались. И я практически ничего не знаю о ее жизни. Три дня назад мне позвонила мать, которая не разговаривала со мной шестнадцать лет, и объявила, что Эля уехала в Сочи полтора месяца назад и с тех пор от нее ни звука. Вот такой расклад.
– Ничего себе, – пробормотал человек, сидевший напротив меня, – вроде бы все тот же Ангро, но не совсем: без блеска в глазах, без пружинок в теле, без улыбки.
– Вы знаете Вадима? – спросила я.
– Какого Вадима?
– У Эли появился знакомый по имени Вадим. Скорее всего, он больше чем знакомый.
– Что у нее кто-то появился и он больше чем знакомый, мне известно, – с кислой гримасой сказал Андрей. – Как его зовут, я не знаю. Знаю лишь, что она влюбилась в него, как кошка, или… или попала к нему на крючок, как карась.
Его интонация меня насторожила,
