не много посомневавшись, начал Александр.
– Прости, пришлось ночевать не дома, – ответила я.
– Не дома? – Я почти услышала сарказм в его голосе.
– Да, Саша, не дома. Но если тебя это волнует, то причин для ревности у тебя нет. Мне не свойственно заводить сразу несколько отношений. – Терпение было не самой сильной моей стороной.
– Ты могла позвонить.
– Не могла, Саш, мы бы снова поссорились. Мы и сейчас это делаем. – В отчаянии я взмахнула руками.
– Да, ты права, я не хочу ссориться. Просто говори сразу, если тебе нужно время, – он неловко замялся.
– Я и сказала, но ты предпочел обидеться, – парировала я.
– Больше не буду, – пообещал Александр и нежно сжал мою руку, давая понять, что вопрос о совместном проживании стоит на время отложить.
Глава 10
Откладывать, однако, ничего надолго Александр не собирался. Возникнув именно в тот момент, когда мое тело не выдержало схватки с асфальтом, он решил если не быть принцем, то точно стать мне родной матерью. Подставив свое плечо новоиспеченной временно недееспособной труженице частного сыска, Александр вознамерился не отходить от меня до тех пор, пока врач не разрешит снять лангету с ноги.
Такой вариант событий меня не устраивал, но выражать свое отрицательное отношение на такое проявление заботы было бы невежливо.
Домой мы приехали уже вечером. Нога ужасно ныла, и я, обессилев, легла на диван, совершенно безразличная к присутствию в моем доме мужчины с серьезными намерениями.
Мужчина тем временем, чувствуя полную безнаказанность, пообещал мне кофе и скорый ужин. Пожалуй, я бы даже к такому привыкла, о чем, конечно, в который раз пообещала себе подумать позже. А пока визитная карточка Устюжаниной-Зуевой Марины Ивановны не давала мне предаться философскому настрою.
Я достала из сумки скотч и заклеила сколы на стекле телефона. Так мне хотя бы не придется опасаться поцарапать свое ухо. На сегодня травм было достаточно.
Набрав номер Зуевой, я едва успела представиться, как услышала:
– Лепка у нас будет непременно. Приезжайте к одиннадцати. Деревня Погореловка. Пятнадцать километров по Почтовому тракту. Поняли?
– Поняла, – тут же согласилась я. – А с собой что-нибудь приносить нужно? – спросила я, внезапно проникшись ответственностью момента.
– Только хорошее настроение! – голосом массовика-затейника ответила мне Марина Ивановна.
Это был не самый странный разговор на моей памяти, но точно самый результативный. Осталось только вылечить вывих, и можно снова давить на гашетку.
Только я потянулась к ноге, как услышала строгое:
– Даже не думай! Тебе прописан полный покой и не трогать лодыжку несколько дней.
– Я только хотела проверить, – неловко оправдывалась я.
– Врач уже все проверил. Держи. – Я взяла чашку с горячим кофе.
За время нашего романа Александр упорно пытался освоить нехитрое искусство варки кофе по-восточному. Но его потолком был выбор кассет для кофемашины. Густой бодрящий напиток у него выходил перекипяченным и кислым. Но я даже виду не подала, попросив принести мне немного сливок, чтобы хоть как‐то проглотить то, что он приготовил.
– Куда едем? – услышала я полный энтузиазма голос.
– Когда? – Резкая смена разговора требовала уточнения некоторых деталей.
– Я слышал, как ты говорила по телефону, – немного смутился Александр, – ну, а поскольку водитель из тебя сейчас аховый, я готов подставить тебе свое плечо и, так и быть, ногу.
– Как ты неделикатен! – делано возмутилась я. – Но ты прав. Как насчет того, чтобы посетить урок лепки со мной?
– Лепка так лепка, – ответил он и улыбнулся.
В тот вечер Александр на правах хозяина распоряжался нехитрым хозяйством моей одинокой квартирки. И пусть за полгода нашего романа он не в первый раз был у меня, но в первый раз в качестве персональной сиделки и потенциального сожителя.
И с одной стороны, это было прекрасно. Ленка бы просто лопнула от счастья, привали ей на кухню такой кавалер. А я временами ловила себя на мысли, что не могу спокойно думать, так непривычно мне было делить быт с кем-то. Все-таки романтические ужины и свидания не предполагали постоянного присутствия рядом со мной человека. Но Александр, похоже, вознамерился не оставлять меня эти несколько дней, и я начинала тихонько паниковать.
Рабочая поездка в Погореловку грозила стать романтической. Самопровозглашенный «помощник шерифа» Александр был загадочен и сдержан, говоря: «Видишь, как хорошо иметь под рукой меня», – когда помог мне спуститься по лестнице.
Оставаться равнодушной к подобным манипуляциям получалось плохо, но мое беспомощное положение значительно улучшило выдержку. А потому, улыбнувшись, я пообещала себе устроить головомойку Александру позже, сразу, как только встану на ноги.
Полтора часа езды среди только начинающей желтеть листвы и впрямь настраивали на лирический лад. Да и показавшаяся за поворотом Погореловка тоже имела идиллический вид. Как рассказывали старожилы, деревня была старая, «еще с царских времен». Правда, каких царских, не уточняли. Доподлинно было известно только то, что в конце девятнадцатого века Погореловка всем составом переехала на несколько десятков километров южнее того места, где была изначально. Краеведы до сих пор спорят, что явилось причиной этому, однако к единому мнению так и не пришли. Среди основной версии усталость пашен. Иные любители конспирологии придерживались версии о мистическом проклятии и местной ведьме. На память о первой деревне остался заросший погост и разрушенная стена часовни.
Новая Погореловка переживала сейчас второе рождение. Еще лет двадцать назад, влекомые зовом предков, туда стали перебираться люди из соседних городков. Очень быстро умирающая деревенька стала местом, куда усталые горожане смело ехали бросаться в пучины дауншифтинга. Погореловка давала приют и стайке кришнаитов, объявивших одну из заброшенных изб ашрамом, и свободным трудникам, ищущим просветления в работе на земле, и множеству художников, скульпторов и прочей творческой интеллигенции, коих пленили среднерусские виды.
Местная архитектура была пестрой. Старые бревенчатые дома соседствовали с кирпичными коттеджами. Притягательная богемность Погореловки постепенно сдавалась под натиском модных течений спокойной жизни на природе в среде современных буржуа.
– Я смотрю, не ты одна решила лепке учиться, – озадаченно заметил Александр.
В самом деле, узкая деревенская дорога больше напоминала подъезд к тарасовскому рынку, такое оживленное на ней было движение. Чем ближе мы подъезжали к дому Марины Ивановны, тем большее количество народу встречалось нам по пути. Когда я увидела микроавтобус с логотипом местного телеканала, я окончательно заподозрила неладное.
Позади домов, поодаль от главной улицы, происходило нечто, что вполне могло сойти за деревенскую ярмарку. Народ толпился возле расставленных в ряд столов, кто-то суетился возле полевой кухни, а иные тащили целые мясные туши.
Мы отворили калитку, ведущую в дом Марины Ивановны. Обойдя главный вход, которым, как я знала, местные
