страсть пылкая и злокозненная, хотя ее неистовство неощутимо, а причиняемый ею вред глубоко скрыт; но если внимательно приглядеться к ее действию, то очевидно, что она постоянно и единовластно управляет нашими мнениями, интересами и удовольствиями; это рыба-прилипала, которая способна приковать к месту даже большие суда, это мертвый штиль, который более опасен для важных начинаний, нежели подводные камни и яростные шторма; в этом ленивом покое душа находит много тайного очарования, он незаметно понуждает ее отложить все страстные стремления и решительные намерения; посему, чтобы дать истинное представление об этой страсти, следует сказать, что лень схожа с блаженством: она утешает душу во всех ее потерях и заменяет ей все блага.
55
Легче подхватить любовь, когда не любишь, нежели от нее отделаться, когда любишь.
56
Многие женщины отдаются скорее по слабости, нежели под влиянием страсти; поэтому предприимчивые кавалеры чаще добиваются своего, нежели прочие, хотя могут и не быть самыми привлекательными.
57
В любви не любить – самое верное средство быть любимым.
58
Искренность, о которой умоляют друг друга влюбленные, дабы ведать конец взаимности, в меньшей мере нужна им для уверения, что любви больше нет, чем для подтверждения, что она еще есть, ибо они пока не услышали обратного.
59
Правильней всего было бы сравнить любовь с горячкой; в обоих случаях мы не властны ни над тем, какова будет ее сила, ни над тем, какова будет ее длительность.
60
Самое большое дело для людей не слишком дельных – уметь подчиняться чужому руководству.
61
Не обретя покоя в себе, бесполезно искать его вне себя.
62
Поскольку ни полюбить, ни разлюбить по собственной воле невозможно, то любовникам ни к чему сетовать на переменчивость возлюбленных, а тем – на их ветреность.
63
Когда любовь делается в тягость, мы испытали бы облегчение, узнав, что нам изменяют: это бы освободило нас от нашей верности.
64
Как можно рассчитывать на то, что кто-то сохранит наш секрет, когда мы сами не способны его сохранить?
65
Никто так не торопит других, как люди ленивые, когда, пресытившись ленью, хотят казаться спорыми.
66
Не замечать охлаждения друзей – свидетельство нашей малой к ним дружбы.
67
Короли чеканят людей, как монеты, своей волей назначая им цену, и мы вынуждены принимать их по установленным расценкам, а не по их истинному достоинству.
68
Есть преступления, которые утрачивают свою преступность и даже обретают славу из-за огласки, численности и чрезмерности. Именно поэтому обкрадывать государство – проявлять расторопность, а несправедливо захватывать чужие земли – делать завоевания.
69
Много легче положить предел собственной признательности, нежели своим надеждам и желаниям.
70
Теряя друзей, мы порой сожалеем о них не потому, что ценили их достоинства, но потому, что они были нам полезны и были о нас хорошего мнения.
71
Приятно разгадывать других, но неприятно быть разгаданным.
72
Томительная болезнь – сохранять здоровье чрезмерной строгостью распорядка.
73
Всегда боязно видеть того, кого любишь, только что полюбезничав на стороне.
74
Следует перестать скорбеть о собственных ошибках, когда имеешь силы в них признаться.
Максимы, напечатанные посмертно
1
Поскольку счастливей всех в мире тот, кто довольствуется малым, то с этой точки зрения, более всего несчастны вельможи и честолюбцы, которых может осчастливить лишь множество разнообразных благ.
2
Хитрость – убожество способностей.
3
Философы осуждают богатство лишь из-за нашего дурного им распоряжения; однако от нас зависит, как мы его приобретаем и используем, и вместо того чтобы им подпитывать и умножать пороки, как дерево, подбрасываемое в огонь, питает и множит пламя, нам стоило бы посвятить его добродетелям, тем самым усилив их блеск и привлекательность.
4
Падение ближнего приятно и друзьям, и недругам.
5
Каждый считает себя хитрей прочих.
6
У тщеславия столько видов, что все не перечесть.
7
Мы слишком охотно верим в подлинность собственных добродетелей, и это порой не позволяет нам верно судить о сентенциях, в которых доказывается лживость человеческих добродетелей.
8
Мы всего страшимся, ибо смертны, и всего жаждем, словно бессмертны.
9
Господь наделил людей разными талантами точно так же, как рассадил по свету разные деревья, и у всякого таланта, как и у всякого дерева, – свои свойства и свои, лишь ему присущие плоды; именно поэтому на самом замечательном грушевом дереве не вырасти даже плохонькому яблоку, и самому прекрасному таланту не произвести того, что может сделать дарование среднее, но иного рода; из этого следует, что браться за максимы, не имея в себе крупицы этого дара, так же нелепо, как думать, что в цветнике, где не были высажены луковицы, вдруг расцветут тюльпаны.
10
Вот убедительное доказательство тому, что человек был создан не таким, каким ныне стал: чем больше он входит в разум, тем больше внутренне стыдится неразумности, низости и развращенности собственных чувств и наклонностей.
11
Когда другие скрывают от нас правду, не стоит чувствовать себя оскорбленными, ибо мы сами так часто скрываем ее от себя.
12
Старания философов, стремившихся внушить нам презрение к смерти, лучше всего доказывают, сколь она грозна.
13
Можно подумать, что черт намеренно пристроил лень на грани многих добродетелей.
14
Предел добру – зло; предел злу – добро.
15
Мы охотно осуждаем недостатки других, но это редко способствует исправлению наших собственных.
16
Радости и беды, выпадающие на нашу долю, влияют на нас не своими размерами, а тем, в какой мере на них откликается наша чувствительность.
17
Все те, кто столь высоко ставит свое фамильное благородство, обычно не столь высоко ставят то, на чем оно было основано.
18
Верное средство против ревности: убедиться в основательности собственных опасений; ибо это кладет конец либо жизни, либо любви; средство жестокое, но более милосердное, нежели сомнения и подозрения.
19
Трудно понять, насколько люди в целом схожи или отличны друг от друга.
20
Восставать против максим, которые разоблачают человеческое сердце, людей заставляет то, что все боятся разоблачения.
21
Человек до такой степени жалок, что, любыми способами стремясь к удовлетворению своих страстей, постоянно сетует на их тиранство; ему равно нестерпимы и их насилие, и то усилие, которое надо сделать, чтобы высвободиться из-под их ярма; его отвращают как собственные пороки, так и лекарства против них; и он не способен примириться ни с горестями своего недуга, ни с тяготами исцеления.
22
Чтобы покарать человека за грехопадение, Господь дозволил ему сделать своим кумиром себялюбие, дабы оно терзало его во всех насущных делах.
23
Надежда
