знакомиться с "новыми русскими" не желали. Первое же движение Иванова приобрести средства знакомства были пресечены недвусмысленным жестом Шерехова, который мог означать только одно – торопиться не надо. Прозорливость Миши была потрясающей, поскольку изделия N 2 парижской фирмы имени госпожи Помпадур друзьям во Франции так и не пригодились.
Шагая по Елисейским полям в новых спортивных костюмах от Кардена контрразведчики небрежно, как того требовала легенда пребывания в Париже умудренных опытом и уставших от загранпоездок госслужащих, обращали внимание на несущественные мелочи парижской жизни. Друзей ничто не удивляло – ни великолепие архитектуры, ни огромное количество кафешантанов, ни французский бомж, который недалеко от Триумфальной арки в новых тертых джинсах и модном велюровом пиджаке, распевая и размахивая шикарной седой шевелюрой, что-то выпрашивал у прохожих.
– Французские клошары, – со знанием дела бросил Шерехов.
– Да, действительно, кошмар! – поддержал Иванов.
Так, ведя непринужденную светскую беседу, друзья добрались до площади Триумфальной арки, от которой улицы Парижа разбегались лучами. Дважды обойдя по кругу Трумфальную арку и так и не выбрав дальнейшее направление движения, они ввели в полное замешательство парижских филеров и дали богатую пищу для размышления целому управлению наружного наблюдения по городу Парижу и Парижской области на все четыре дня своего пребывания во французской столице.
Вечерело. Надо было принимать какое-то конкретное решение. Так много было соблазнов, так много хотелось посмотреть, что друзья решили не спеша обдумать дальнейший план действий, для чего разменяв тонкие полосочки американских долларов на большие, как носовой платок, франки, сели тут же, недалеко от арки, пить пиво. Мальчонка, подбежавший принять заказ, сначала был несколько обескуражен и смущен редкостным диалектом английского языка, с которым к нему обратился Шерехов в связи с незнанием французского. Но маленькое недоразумение было быстро, в течение получаса, устранено и мальчонка понял, что господам нужно две кружки светлого пива. Если в продаже нет "Жигулевского" или "Очаковского", то, черт с ним, пусть будет "Тюборг". Объяснить мальчонке, что еще нужны орешки было практически невозможно. Попытки Шерехова пояснить как-то издалека, что такое орешки и его рассказ о том, что в лесу
живут белки, которые на зиму собирают маленькие зерна, привели только к одному – мальчонка понял, что господа в спортивной форме только что вышли из леса, возможно из Булонского, где ловили маленьких зверьков, возможно белок, которые занимались сбором зимних запасов, возможно желудей. Но все, что не делается – к лучшему. Иванов, который долго поворачивал голову от Миши к мальчонке и обратно, не выдержал и на хорошем русском громко спросил:
– Етиш твою мать, у вас и рыбы нет?
– О, фиш, фиш! Ес! – также громко заорал мальчонка и через минуту принес шикарную красную рыбу в зеленых листах салата.
Иванов благостно посмотрел на Шерехова, – Миша, будь проще– по-русски они понимают еще с восемьсот двенадцатого года, – и с вожделением запустил руки в рыбу.
Друзья в целях конспирации не обсуждали никаких производственных вопросов, отдавшись целиком и полностью прелестям светлого пива, теплому парижскому вечеру и созерцанию французских красоток. Причем с каждой новой выпитой кружкой комментарии после созерцания были все более откровенными. Шерехов от парижанок ожидал большего. Знакомый не понаслышке с такими древнесексуальными выражениями как сексопильность и либедо, он вставлял их и к месту, и не к месту, приводя коллегу в экстаз своими тонкими, корректными замечаниями. Миша, как тайный эротоман, любил обсудить некоторые прелести женской фигуры и пофантазировать на отвлеченные темы. В тот день, что говорить, Мишу понесло. Мулатки, креолки, просто иссиня-черные девицы, во множестве рассекавшие Елисейские поля в поисках, по меткому Мишиному замечанию, "либеды" не вписывались в положительные оценки достоинств, а сексопильность белых парижанок проигрывала тем же креолкам по многим, известным только Шерехову, параметрам. Эта игра продолжалась бы достаточно долго, если бы не происки французских спецслужб, которые, очевидно, решили пойти по проторенному пути всех известных спецслужб и в кульминационный момент не подсадили за ближайший столик девицу, чьи взгляды на жизнь не совпадали с высокоморальным обликом российских контрразведчиков. Шерехов и Иванов переглянулись многозначительными взглядами, расплатились с мальчонкой и пошли вниз по полям, стараясь найти ту заветную дырочку в тротуаре, которая в Париже называется входом в метро.
Ночь опустилась над столицей мира. Уютные изящные фонари вылизывали светом тротуары, выложенные замысловатым узором хорошо подогнанных камней. Цветы у кафешантанов отбрасывали фантастические тени, создавая впечатление джунглей, и друзья после изрядной дозы заморского пива шли в этих джунглях почти на ощупь. Поиски парижского метро увенчались успехом спустя полчаса, поскольку несколько раз друзья опускались в подземные гаражи, принимая хорошую мраморную отделку въездов за вход в метро. Каждый раз, выходя назад из подземных гаражей, Шерехов и Иванов натыкались на любопытные взгляды "простых парижан", делающих вид читающих под фонарем рекламные объявления в газете "Пари Матч" запоздалых путников. Контрразведчики прибыли в гостиницу далеко за полночь, изрядно проветрив мозги на перепутанных станциях пересадки, таких сложных для неизвращенных умов российских граждан, что друзья уже решили, что никогда они не смогут выйти на свою фиолетовую линию.
Взяв у портье ключи и на крохотном лифте, поднявшись в свой маленький, но уютный номер под самой крышей, друзья блаженно растянулись на кроватях. О работе не могло быть и речи, но Шерехов взял себя в руки и с усилием оторвал голову от подушки. Время оставалось не так много, а к операции еще и не приступали. По сложившейся за годы трудной работы Шерехов решил обдумать план предстоящей операции у открытого окна. Теплый ночной воздух Парижа был наполнен незнакомыми запахами, волнующими и чужими. Где-то рядом сверкала огнями Пляс-пигаль, у входов в бордели на Мулен руж сутенеры хватали за руки прохожих иностранцев, стараясь привлечь их внимание большими цветными фотографиями с подсветкой, на которых дамы всех расцветок показывали искусство владения своим и чужим телом. Шерехова это не пугало и не волновало – он был полностью погружен в собственные мысли, где с большим трудом нащупывал пути реализации правительственного задания.
У Миши была лишь одна зацепка – связь одного из задержанных в Краснодаре отцов "ртутной" мафии. Только описание внешности с характерным шрамом на тыльной стороне правой ладони и приблизительное место его появления в Париже – маленькое кафе "Артуаз" недалеко от Сите – центрального района, лежащего у берегов Сены. Все!
Возможно, завтра по каналам обусловленной телефонной связи Центр даст какие-то дополнительные сведения, но сегодня надо было на ощупь лепить план завтрашних действий. Подойдя к столу и из своего рюкзачка достав подробный план Парижа, на котором были отмечены все пункты забегаловок
