краям и протестующе шелестели, когда я пыталась их перевернуть. Нахалка, которая липла к Хеммери, была бы рада — здесь полно картинок. Выцветших и поблекших, но еще довольно четких и понятных. Что-то по истории, по мифологии и по легендам. Интересно, но пока не было сил читать, сердце все еще обиженно дергалось в груди и перед глазами стояло красивое лицо синеглазой брюнетки, пренебрежительно морщившей губы.
Тошно. И поговорить не с кем. Я бы даже была рада компании блаженной Стеллы, но где моя бывшая соседка поселилась неизвестно, а ходить по комнатам и искать ее я была не готова. Вряд ли местные царицы обрадуются поему появлению.
В окно тоже не посмотришь. Шторы по-прежнему были задвинуты, чтобы любопытные парни не подглядывали за тем, что происходит в комнате. Кто вообще придумал, так близко располагать корпуса. Это же издевательство полнейшее! Мало ли переодеваться кто будет, или заниматься чем-нибудь тайным, а тут все как на ладони. Надо бы что-то придумать.
Спустя час вернулась Кайла со своим добром. Ее книги помещались в одной наплечной сумке. Она выставила их ровным рядком, потом посмотрела на мою разнокалиберную шеренгу, удивленно дрогнула бровями и отвернулась.
Я же сидела на кровати и хмуро наблюдала за тем, как моя соседка достает из сумки конверт с гербом Весмора, вынимает вчетверо свернутый лист и читает, недовольно скривив губы.
И чего выпендривается? У меня и вовсе одна монетка в кармане, и я не страдаю. Кстати, что за монетка.
Я вытащила из кармана свой смятый конверт, надорвала его по длинной стороне и достала лист. Это оказался приказ о начислении обеспечения. Выхватывая отдельные фразы, я пробежалась взглядом по скупым строчкам.
Ева Найтли. Седьмой минимальный уровень. Двести пятьдесят кредитов на неделю, вплоть до первых экзаменов. Потом сумма будет пересмотрена по результатам испытаний.
— То есть, если я буду хорошо учиться, то уровень станет лучше? — не удержалась и спросила вслух.
Кайла не ответила. Только взгляд к потолку подняла, мол что за дура в соседки досталась. Из этого я сделала вывод, что да, уровень можно изменить. Это хорошие новости.
Потом из конверта вытряхнула себе на ладонь монету, только это оказалась и не монета, а непонятный кругляш сантиметров пять в диаметре, с гербом академии и числом «двести пятьдесят» на другой стороне.
— И что с ним делать?
У нас в Муравейнике таких штук отродясь не было. В ходу только замызганные медяки, да расписки долговые, а здесь…Все не как у людей.
— Ты вообще дикая? — Кайла все-таки не выдержала, — это твой персональный хайсер. На него будут поступать твои начисления.
— А как их забрать? — я крутила в руках кругляш, не понимая, как все это работает.
— Никак! Берешь его с собой и расплачиваешься им, опуская в специальные сферы.
— Зачем так усложнять?
— Так наоборот проще. Не все хотят звенеть кошельками и носить с собой кучу наличности.
Я моргнула.
Кайла тоже моргнула. Потом скрипнула зубами и резко отвернулась:
— Боги…Что за деревня!
Я не обиделась. Меня другое больше интересовало. Двести пятьдесят кредитов это много или мало?
Как оказалось, этот вопрос волновал не только меня. Перед ужином, когда я спустилась вниз, миссис Гретта передала мне клок бумаги, свернутый трубочкой и перевязанный грубой ниткой. Внутри оказалось криво нацарапанное послание от Карлы.
Ты получила деньги? Почему не несешь? Сколько я должна ждать?
Мачеха не сомневалась, что свое обеспечение я буду добровольно передавать ей.
— Перебьёшься, — пробурчала себе под нос и, смяв лист, выкинула его в мусорную корзину.
Я заслужила эти крохи и никому их не отдам!
* * *
С ужином я прогадала. Тоже пошла пораньше, в надежде, что смогу поесть до основного наплыва, но вместо этого попала в самый пик. Самые хорошие столики были уже заняты, возле раздачи толпились адепты, а за учительскими столами восседали преподаватели.
Очень остро полыхнуло ощущением того, что я лишняя. Головой понимала, что надо вливаться, отстаивать свое право находиться здесь, а не прятаться, потому что так будет только хуже. Но где-то внутри, маленькая девочка, отчаянно нуждающаяся в поддержке, мечтала убежать.
Глядя на довольных, сытых, самоуверенных адептов из богатых семей, до дрожи хотелось, чтобы за моей спиной тоже кто-то был. Кто-то, кто сможет защитить, поддержать, кому будет не все равно.
Увы, у меня за спиной была только мачеха со сводными сестрами, и все, чего от них можно ждать — это придирки и оскорбления.
— Сама справлюсь, — напомнила себе и пошагала к раздаче, чувствуя, как колют чужие взгляды.
Кажется, все голоса померкли, утонули в собственном гуле, выпуская вперед любопытный шепот:
— Она и правда из Муравейника?
— Там же одни пустышки
— Дура!
— Выскочка.
— Да ладно вам, симпатичная девка… я б ей…
— Потом не отмоешься.
Каждое слово обжигало каленым железом.
Возле выдачи образовался затор, и каждый раз, когда подходила моя очередь, я каким-то образом оказывалась в конце. Меня отпихивали, бессовестно проскакивали под самым носом, смеялись. Когда из рук выбили поднос, и он с грохотом упал на пол, в столовой повисла тишина. И даже те, кто изначально не обращал внимания, развернулись в нашу сторону.
— Что вы тут устроили? — гневно спросила та самая повариха, которую я видела утром.
— Да вон…перваки нынче такие слабые, что в руках поднос удержать не могут, — хохотнула незнакомая девица с красными волосами, — бедолажка.
Взгляды на меня.
Если сейчас отступлю, то потом не слезут.
— Удержишь тут, как же, — я подняла поднос с пола, сдула с него невидимую грязь, — когда толпа оголодавших за пирожки борется. Вы в Академию только чтобы пожрать поступили что ли? Стыдоба.
Девка с красными патлами вспыхнула и стала под цвет своей шевелюры:
— Да я тебя… — едва различимо зашипела она, опасаясь хамить в присутствии преподавателей.
— Что? — я склонилась к ней, прислонив руку к уху, — погромче. Не слышу, что там мурлыкаешь.
Взгляд в упор. Ни за что не отведу. Весмор ничем не лучше Муравейника, только детки богаче, да пафосней. А на самом деле та же стая, перед которой нельзя пасовать, иначе будут грызть до самого конца.
— Ты…
— Четче пожалуйста! Выплюнь каку и скажи еще раз. Не люблю, когда мямлят.
Мне потом аукнется это выступление. Но это будет потом. Сейчас, когда смотрели все, собравшиеся в столовой, мне никак нельзя было показывать смятение или неуверенность.
Пользуясь тем, что народ замер, я прошла к раздаче:
— Мне, пожалуйста, омлет, — ласково улыбнулась поварихе, — чай и пирог с яблоком. Они у вас просто божественны.
Она хмыкнула, спрятав ответную улыбку, положила мне омлета
