и готов для отчета!
СМИРНОВ-ЧИЖИК-ЗВЕРЬ:
Да, у меня неплохая работа.
Сам проектирую, сам собираю,
Сам получаю…И сам пропиваю.
ЩЕГОЛЕВ:
Был я строителем по кораблям,
Бросил, подался в учителя,
Слесарем числюсь, но в той же системе,
И остаюсь неизменно на БЭМе.
Тут мы решили накладывать пени
Мало ли много, но десять рублей,
Если подпустишь в свои выступленья
Политпросвет. Чтоб не ссорить друзей…
Ровно полсотни на стол я ложу́,
Но кардинально на БЭМе скажу
Всё о сидящих в стране наверху,
Кто из них кто, а ху их них ху! –
РАЧИНСКИЙ:
Что вы все там говорите на сборах? –
Дома с вопросами мне надоели.
Им говорю: говорим разговоры,
В целом о жизни, нисколько – о деле.
Ладно, о жизни, но польза какая,
Кроме вреда алкогольных напитков,
Пусть небольшого, но всё же убытка?
Я, как и прочие бэмцы, не знаю,
Но затаилось в душе подозренье:
Что вам раздумывать, что нам гадать,
Пользы ни капли. Есть только значенье.
БЭМ продлевает собой Альма-Мать.
1975-2003гг.
Моряк
на суше
Ташкент весной конца эпохи
Плюс тридцать пять в тени. Сказала тётя Нюра:
"К приезду вашему пошла температура
На спад. А то за сорок было на неделе.
Мы в махалле своей дышали еле-еле".
На следующий день нам предлагает Лёва:
"Что в этих Лахутях? Поедем в центр новый.
Такие там теперь фонтаны и строенья!
Расчистило простор для них землетрясенье".
"Фонтаны – хорошо, но раньше – Старый город
И шашлычок…"
"Тогда – о чём же разговоры!?"
Автобус "Интурист" как в сказке подъезжает.
Водитель нам кричит: "Маршрутом по трамваю!"
Толпа не будет ждать второго приглашенья,
И мы уже летим в желанном направленье…
Мы наконец в Чорсу, базаре всех базаров,
Дымящемся весной дурманами товаров –
Великих пирамид огурчиков, редиски,
Самсы и голубцов из виноградных листьев …
"Смотри, какой шашлык!"
Но Лёва:"Не спеши!
Хозяин не вложил в товар своей души:
Передник слишком бел…а вот и наш, чумазый,
Одни глаза блестят, поэта видно сразу".
И так засален был, и так был прокопчён,
Что сам бы на шампур мог нанизаться он!
Боюсь, что в мире нет такого языка
Пересказать вам вкус волшебный шашлыка.
Отныне для меня доподлинный Поэт –
Горящие глаза, чудовищно одет…
Могло ли нам тогда во сне дурном присниться,
Ташкент – ни мой, ни твой, а где-то за границей?
24.05.2006
О коньяке.
О коньяке не думай свысока,
Мол, далеко ему до самогона,
А кое-кто считает, что слегка
Он пахнет мылом, правда, благовонным.
Однако ближе к теме загребу
Под Севастополь, там во время óно
Коньяк определил мою судьбу
При помощи Министра Обороны,
Который прибыл к нам на корабéль,
Который вдарил пó морю ракетой,
Которая попала точно в цель,
С которой не всегда бывает это.
Победу скромный увенчал банкет,
Где автор ваш к Министру Обороны
Приблизился учтиво тет-а-тет
И доложил, что он большой учёный,
А защититься в море – мочи нет.
Он был всего-то навсего комдив
Четырёхзвёздный в звании каплея,
Но Маршала Союза убедив,
Сработала нахальная идея.
"Так сунуться мог только идиот! –
Мой командир, презренья не скрывая,
Шипел, – начальство в голову возьмёт:
Не комсостав у нас, а раздолбаи"…
Вот в Питер отослали моряка
Научных достигать глубин и целей,
Проспорил друг бутылку коньяка:
"Не подойдёшь! А подойдёшь – пристрелят."
А если бы проспорил я – ему,
Добавилось бы в жизни мне печалей?
Как миленький бы проживал в Крыму
На берегу, под солнцем и так далее, –
В краю, который с некоторых пор
Приобретён, я думаю, на спор.
12.09.2015
Пансионат "Песчаное".
Шумело море, желтое от глины.
Околопляжный небогатый рынок,
Где каждый день у бабки третьей справа
По пять стаканов семечки берем.
– Бабуля, ваши семечки – отрава,
Уже типун на языке моём!
Но бабка за продукцию свою
Стоит стеною, как солдат в бою:
– Да шо ты мовышь! Семечки у нас
И для мочи сподобны, и для крови,
А нервы – убиваются зараз,
И остается чистое здоровье!
– Тогда берем еще боезапас,
Который пригодится в окруженье
Для пленников угрюмых городов,
Где нервов под высоким напряженьем
Поболее трамвайных проводов!
Их разрывают, как чужие сети
Железными винтами, новостями
Друзья, врачи, любимые и дети,
И мы в долгу не остаемся сами.
Спускалась ночь. Цикады стрекотали,
Как мотоциклы на большой дороге,
Вели на три октавы полилоги
В селе собаки. В лоджии соседней
Под звон стаканов полупьяный бас
С полусопраною не первый час
Крутил лямур, конечно, холостяк.
Сопротивлялась дама… Кое-как:
Мол, знаем эти ваши трали-вали,
В холостяка поверили чичас…
А мы, прикончив нервы, засыпали.
Спасибо бабке, что спасала нас.
Отваливаем.
Сорвался полумесяц с минарета,
На небо чернокрымское уплыл,
И закруглилось, улетело лето
Со взмахом черных журавлиных крыл.
А море методически и грузно
Размалывает гальку на песок.
Медузы, как огромные арбузы,
В глаза пускают ядовитый сок.
Последнее полночное купанье,
Последние минуты сочтены.
Солено-горьким вкусом расставанья–
Удар в лицо нечаянной волны.
Наутро – море, желтое, как чай,
Заваренный в небесной полусфере.
Пансионат "Песчаное", прощай.
Отваливаем, экс-пансионеры.
Автобус подан… В чём ещё заминка?
Заминка в том, что рыжая блондинка,
На взгляд мужской, не сильно молодая,
От лишнего освобождаясь груза,
Монеты в море Черное бросает –
Аванс на возвращение к медузам.
Загадки города Николаева
На улице Радяньской, пешеходной,
Заплёванной в три слоя кожурой,
Шопен в интерпретации свободной
Звучит. … И гроб несётся над толпой.
На гробе – буквы крупные "ОДЕССА",
Как надпись на пиратском корабле,
Прохожие с немалым интересом
Сомнения высказывают вслед:
"Опять холера началась в Одессе…?"
"Гораздо хуже! Наш "Судостроитель"
Их "Черноморцу" два гола навесит,
На стадионе ждём кровопролитья!"
*
В субботний день на пляже городском
Попал я в эпицентр бомбардировки,
С небес живым посыпались дождём,
Кто бы подумал, божии коровки!
Они, как оказалось, людоеды,
Вдобавок были сильно голодны,
А здесь в избытке мяса для обеда…!
Не успевая надевать штаны,
Двуногие бежали, почем зря
Биологов научных матеря.
*
Стоит невыносимая жара.
На автоматах газ-воды с утра
Ждут жаждущих граненые стаканы,
Но к полдню исчезают … Не гурманы
(Из местных) без китайских церемоний
Спокойно
