Александр Раевский
Первокурсник
Глава 1. Катя Карташова
7 сентября 1971 г.
— Привет! — поздоровалась она с сидящим у костра на корточках пареньком.
Он шерудил в углях сильно обгоревшей с одного конца кривой веткой. Лицо его показалось ей смутно знакомым. Встречала где-то в городе? Она присела напротив него и протянула к огню снятые с рук насквозь мокрые, испачканные землёй перчатки. Замёрзла сильно! Как ни старалась потеплее одеться — не помогло. Ночью подморозило, да так, что земля на несколько сантиметров промёрзла. К рассвету и туман промозглый с Ангары добавился!
— Привет! — отозвался паренёк.
— Ты кто? Что-то лицо твоё мне знакомо…
— Сашка Кузнецов, — смешливо фыркнул он.
— Что ты тут делаешь?
Страшно не хотелось возвращаться назад, в поле, к грязным джутовым мешкам, к корзинам и вёдрам, к кучкам покрытых ледяной корочкой капустных кочанов. Хотелось сидеть, слушая потрескивание костерка, щуриться от попадающего в глаза сладковатого дымка и болтать с симпатичным пареньком.
— То же, что и ты — у костра греюсь… — ухмыльнулся он в ответ.
— Ты чей-то сын? — улыбнулась она.
— Угадала… Так же как и ты — чья-то дочь… — продолжал ухмыляться он.
— Нет, я не это имела в виду! Ты сын кого-то из преподавателей?
На безбрежном поле подшефного совхоза преподавательский состав Иркутского медицинского института собрался почти в полном составе.
— Можно и так сказать. Марина Михайловна Колокольцева. Она ведёт кафедру акушерства и гинекологии. Только она мне не мать, а опекунша.
— А-а-а, понятно… — протянула Катя, с удовольствием ощущая, как колени, лодыжки и руки быстро согреваются в струящемся от костра сильном жаре. — Она тоже здесь?
— Не-а… — мальчишка помотал головой в натянутой на уши чёрной лыжной шапочке. — Профессура освобождена от рабского труда.
— А что ты тогда здесь делаешь? Любишь капусту собирать?
— Угу, очень… Утром убеждал себя, что нет на свете более достойного и увлекательного занятия, чем собирать на совхозном поле мёрзлую капусту. Это такая форма самовнушения. А к двенадцати часам понял, что оно не сработало. Оказывается, я терпеть не могу её собирать. Мне кажется, ты тоже…
Они посмеялись, а потом Саша просто сказал:
— Не гадай. Я тоже студент. Лечебный факультет. Сто третья группа.
— О! И я в сто третьей! Постой! А сколько же тебе лет?
— Пятнадцать.
— Так мало? А как же ты школу закончил? Ты её закончил?
— Конечно, закончил. Кто бы меня к вступительным допустил?
— Погоди! А почему же тогда я тебя в институте не видела?
— Видела. Просто не обратила внимания. Я тебя ещё летом на приёмных экзаменах приметил. А первую неделю сентября я пропустил, поэтому ты меня в институте не встречала. Нужно было в Магадане кое-какие дела доделать и помочь Иванке и Наташке с переездом.
— А кто это? Сёстры твои? Иванка? Нерусское какое-то имя.
— Она болгарка. Марина Михайловна забрала её из детского дома под Одессой. Так что мы у неё двое приёмных.
— Ты что, тоже из детдома?
— Да нет же. Чем ты слушаешь? Я же говорю, Иванку она удочерила, потому что она детдомовская, а надо мной она опеку оформила. Моя мама в Москве живёт. Замуж за москвича вышла, а я не захотел с ними туда переезжать. Остался в Магадане с тётей Мариной, а потом, когда школу закончил, сюда приехал поступать. Вместе с Наташей — она её старшая дочь — и с Иванкой. Наташка здесь в десятый класс пошла, а Иванка в девятый.
— Ого! Большая у неё семья.
— Ну да, нас у неё трое. Ничего, мы все довольно дружно живём, так что ей с нами не трудно.
— Как она с вами только управляется? — покачала головой Катя. — Ещё, говоришь, кафедрой в институте заведует…
— Да… — мальчишка недовольно фыркнул. — Кафедру её уговорили принять. Можно сказать насильно всучили! Она не хотела. Так-то она директор строящегося НИИ Материнства и детства. Кафедра для неё что-то вроде общественной нагрузки. Вызвали в обком партии и несколько часов подряд с плёткой в одной руке и с тульским пряником в другой вокруг неё скакали! Она в тот день жутко сердитая домой вернулась. Хотела же чистой наукой заниматься, а тут на тебе! Получай кучу студентов и преподавателей на шею! Все планы ей поломали, сволочи!
— Ого! Ничего себе! — округлила глаза Катя. — Она оказывается такая величина! Доктор или кандидат?
— Доктор… В прошлом году весной защитилась… Не, она тётка жутко умная. Мы с девчонками всегда немного напрягаемся, если она что-нибудь затевает. Никогда сходу неясно, чем дело закончится. Гроссмейстер! Даже в житейских делах на двадцать ходов вперёд видит!
— Это она помогла тебе поступить?
— Чё это? — обиделся мальчишка. — Во-первых, кафедру она приняла совсем недавно. В конце августа. Сама знаешь, все экзамены тогда уже давно позади были. Её в институте до сих пор никто толком не знает. Разве что в ректорате. А уж летом она и подавно никому неизвестна была. Как бы она смогла мне помочь? Ты ещё скажи, что она и школу за меня закончила.
— Не злись! Я же другое имела в виду. Ну, занималась же она с тобой?
— А, ты про это?… Ну да, занималась, конечно. Мне ещё лет десять было, когда она меня потихоньку к делу приспосабливать начала. Она в ту пору сама ещё только-только кандидатскую защитила…
Прервал их интересный разговор подошедший к костру импозантный молодой человек. Красивый, высокий, широкоплечий. На вид ему было примерно двадцать два — двадцать три года. Одет довольно странно. Испачканными землёй чёрные резиновые сапоги и новенький чёрный же ватник как раз хорошо вписывались в окружающий пейзаж. Сегодня многие здесь на поле были одеты подобным образам. Разве что ватники у других выглядели не столь аккуратно. А вот чистые, ухоженные руки без грязных и мокрых перчаток и кепка на тёмных, уложенных волосах, в окружающую действительность вписываться никак не желали. Особенно кепка. Сделана она была, по-видимому, из тонкого чёрного войлока. И была она очень странного фасона. Сзади у неё имелся невысокий клапан, который сейчас был опущен вниз и почти полностью прикрывал уши молодого человека. На холоде оставались мёрзнуть только их мочки.
— Так! Почему прохлаждаемся? — резко спросил он, подходя к костру. Катя оглянулась на него, а Саша ухмыльнулся:
— Ну, кажется подкрепление из города прибыло! Теперь не останемся зимой без витаминов! Вы кто таков будете, гражданин в кепке?
— А вы кто такие? — нахмурилась кепка. — Из какой группы? Ты, вообще, кто? Студент?
— Угу,
