скажи ей, чтобы одевалась соответствующе, твоя женщина должна выглядеть дорого.
На Луизе есть бренды, но люкс и аристократизм точно не о Жемчужине.
— Ты ее одобряешь? — опираюсь о кресло посетителей.
— Ее одобрил ты, а я не имею права сомневаться в решениях будущего генерального директора. — постукивает по золотистой табличке со своим именем и должностью — Он не допускает ошибок, по крайней мере тех, о которых узнает совет директоров.
Сдерживаю нервозность. Черт, я должен был включить мозг раньше, чем задерживать внимание на Луизе. Она не решение моих проблем.
— К тому же тебе не помешает глоток свежего воздуха, когда на тебя ляжет ответственность. А девочка именно такая? — со странной улыбкой.
— С ней просто наладить имидж.
Все станет просто после нашего разговора.
— Ты справишься с Chicago Bulls. Рано или поздно.
Поздно — будет смертельно унизительно.
— А пока займись отелями.
Это то, что я основал сразу после Гарварда для семьи Прайс, начав строительство еще в Кембридже. Мне удалось автоматизировать бизнес, хотя стоит признать, в начале убытки были колоссальные, но все восстановлено. Я веду мало переговоров на его тему, получаю только результаты подписей через штат секретарей и информаторов. Последние в последний месяц погрязли в работе. Во всех смыслах, мне требуется не типичная биография, а подноготная людей, способных перекрыть мне дорогу в правление Chicago Bulls.
— Я только в субботу изучил отчеты — никаких проблем. — не понимаю.
— Отец твоей девочки будет завтра на переговорах в Чикаго.
— Сделка больше, чем на пять миллионов?
Антонио Беннет, поставщик стройматериалов для индивидуальной застройки отелей, не просто так приехал именно в Чикаго. Неужели желает повидать дочь, которую не видел столько лет?
— Нет. — снова смеется Филипп — Вопрос в том, стоит ли пяти миллионов она?
Этот вопрос крутится в голове, даже когда закрываю дверь своего кабинета. Что имел в виду дед?
— Оторвись от телефона. — требую от Луизы.
Она недовольно переворачивает телефон экраном вниз, но успеваю заметить, что на нем.
Хочется сказать, что все идет, как надо, но на этаже, где серьезные люди ходят в деловой одежде, температура ниже, чем на других, так что вставшие соски Луизы просвечивают через ткань укороченной футболки. Мое, если не ошибаюсь, тридцатичетырехлетний тело реагирует мгновенно без пары предварительных сигналов в мозг.
Луиза замечает, куда я смотрю — складывает руки на груди и начинает громко пыхтеть, что едва не валит пар.
— Надеюсь, вы поняли, что со мной не стоит говорить о деньгах.
— На этом этаже не говорят об ином.
Через стол бросаю ей пиджак, висевший на кресле. Она игнорирует его, и ткань скатывается к стройным ногами.
— У меня нет времени, мистер Прайс. — она действительно раздражена, и я знаю чем.
Договоренность с хозяйкой пентхауса, аренда всех достойных видов жилья поблизости, слежка за оставшимися вариантами. Есть только один пункт, который я не смогу безболезненно контролировать — ее подруги. Но и это скоро станет незначительным.
Достаю из ящика стола папку.
— Очередной договор?
Хищно улыбаюсь, бросаю на стол фотографию со счетами.
— Фиона Беннет. Двадцать шесть лет, окончила Венскую школу художеств. Провал в карьере, задолжала компании по продаже предметов роскоши двадцать одну тысячу евро.
На фото крашеная блондинка, очень похожая на женщину на следующей фотографии.
— Аврора Беннет. Положила все сбережения на оплату обучения дочери в школе и мастерских, а роялти сущие центы. — смотрю на Луизу, гипнотизирующую картинки — Только придурки заводят образовательные фонды в американском госбанке.
Это значит, что деньги можно потратить только внутри страны. Отец Луизы и Фионы мог бы оплатить обучение последней, но у них с Авророй был тяжелый развод, и бывшая сценаристка отказалась от любой помощи, как и старшая дочь, вцепившись в мать.
— Они неплохо живут, редкими аукционами возмещают долг. Но думаю, одно экспертное мнение и окажется, что ее картины не заслуживают и рамки.
Работы Фионы абсолютный академизм без намека на свет, который мог бы притягивать. Такой заметен при взгляде на Жемчужину.
— Перейдем дальше…
— Зачем? — полные грусти глаза поднимаются на меня.
— Считаешь, картинки достойны Christie’s? — усмехаюсь.
— Нет. — говорит потеряно — Я не…не хочу их видеть. Обеих.
Я достаю все фотографии. Вот мама с дочкой на выставке современного искусства в Праге. Далее завтракают в кофейне у Лувра, экспрессивно разговаривая и смеясь. Они делают все, что не досталось Луизе.
Она стискивает зубы.
— Думаешь, мне не все равно на их жизнь?
Впервые переходить на «ты».
Победа вызывает улыбку, от которой внутри все чешется. Идиотизм, но мне хотелось, чтобы Беннет было на самом деле плевать на семью, чтобы у меня не было на нее иных рычагов давления помимо бывшего и двух подруг. Но в ней меньше достоинства, она не отказывается от людей, променявших ее. Для Луизы семья что-то значит, какой бы она ни была. К дерьмовому несчастью, я ее понимаю.
— Отлично. Отметили, что тебе все равно на карьеру сестры и кредиты матери, которую по долговым обязательствам посадят. Не волнуйся, по европейским законам ненадолго. Перейдем к отцу.
— Роланд. — почти умоляет.
Теперь понимаю, о чем она говорила. Действительно раздражает, когда до тебя хотят донести мысль, используя одно имя.
— Компания BB-tech подходящий, но не незаменимый поставщик сети моих отелей. Скоро истекает договор сотрудничества, и если я разорву его прежде, это создаст вопросы от моих коллег, что не так с товаром Антонио Беннет. — Луиза прикрыла глаза, то ли чтобы не смотреть на родных, то ли скрывая слезы — Ты знала, что два года назад BB-tech пошел ко дну, но его спасли инвестиции его молоденькой жены Стефании? Он сделал верную ставку.
Именно на нее Антонио променял Луизу. Развод с матерью девушки состоялся раньше, чем Антонио познакомился с наследницей консервных фабрик.
— Ты хочешь, чтобы я сидела рядом в ресторане, ходила под руку, улыбалась, зная, что из-за неверного шага ты можешь уничтожить жизнь этих людей? Они не моя семья, но ты ни с кем не можешь так поступать.
Ее глаза влажные от слез, и я сдерживаю порыв подойти и стереть их.
— Ошибаешься. У меня есть возможность, и я ею воспользуюсь.
Я вижу людей насквозь. Тех, кто носит маску, которую я превратил в личность. Их легко уничтожить. Но я элементарно не понимаю и так разбитую Луизу. Можно было бы все скинуть на ее глупость, но это далеко не так. Даже если не обращать внимание на нее в жизни, оценки в университете Беркли говорят за себя. Вдруг дружелюбие Беннет не профессионализм, а черта характера?
— Завтра пройдет публичный
