Я, конечно, не рассказывала всем подряд, адрес почты, куда заказчики могли присылать письма, однако великой тайны в этом не было: достаточно было спросить у куратора. Только обычно никто любовные письма по почте не отправлял. Стоило один раз прислать письмо не по теме, как я сразу блокировала адрес отправителя.
– Нет, они положили письмо на твою кровать в спальне, – сказал Вэл. – И я проверил его на отпечаток аур твоих соседок – никто к нему не прикасался.
– И что тут… – начала я и тут же замолкла.
Да. Это странно.
Во-первых, никто из девочек не стал бы передавать мне любовное письмо ни под каким предлогом, боясь обидеть. Обидел меня – лишился поставки проверенных недорогих зелий. И даже если бы нашлась такая дурочка… Как уже сказал Великий, никто к письму не прикасался.
Во-вторых, отправить письмо как-то магически было невозможно – у меня был выставлен запрет на прием.
Ну и, в-третьих, проникнуть самостоятельно в комнату в женском общежитии было практически нереально! Во-первых, за мальчиками следил господин Граб. За девочками (и «девичьими» этажами) – госпожа Тельма, имевшая сверхъестественное чутье на нарушителей. Мимо них было проскочить невозможно! К тому же, с разрешения других соседок, я установила на свою комнату чрезвычайно сложную защитную систему на пару с Вэлом, которую обойти мог разве что магистр магии.
Так как письмо попало мне прямо на кровать? Как это могло случиться?!
– Вэл, где то письмо?
– Со мной, – сказал фамильяр. – Я его проверил, внутри без сюрпризов. Но вскрывать без тебя не решился. Почитаем?
Я кивнула.
Магией Вэл легко распечатал письмо. Там было всего два предложения:
Почему ты меня игнорируешь? Раз ты не желаешь встретиться со мной по-хорошему, тогда будет по-плохому.
– Кажется, мне придется быть немного более осторожной с моим навязчивым поклонником, – пробормотала я, давя неприятное ощущение.
– А ты не думаешь показать это письмо?
– Кому?
– Ректору, например.
– Пф-ф-ф, точно, нашему ректору больше делать нечего, как расследовать глупые шутки студентов, – не удержалась я.
– Или куратору. Ну не хочешь учителям, покажи хотя бы Ивару.
– Чтобы он потом обвинил меня в том, что я его использую? – не удержалась я.
– Клэр, это ведь может быть не дурная шутка…
– Знаю, Вэл, знаю. Если я получу еще одно подобное письмо, обещаю, я обязательно что-нибудь предприму. А пока… давай поспим?
***
Как Ивар и обещал, он не беспокоил меня весь день. И это хорошо: я так привыкла полагаться на него, так понравилась делиться всем, что меня тревожит, что наверняка рассказала бы о письме, выставив себя дурочкой.
Боевики и не такие шалости проворачивали. Иногда доходило до того, что они даже спорили, кто соблазнит ту или иную девушку из академии. А я тут переживала о письме.
Зато был другой плюс: мысли о том, что уверенно и безоговорочно влюбляюсь в Ивара стали не такими яркими и тревожащими. Впрочем, стоило мне только подумать об Иваре, как я мигом чувствовала глухую боль в сердце.
– Студентка Клэр! Расскажите, пожалуйста, о чем же вы, великий наш гений, так усердно размышляете, что даже не записываете формулы, которые я написал на доске, а? – голос профессора Ромиса ворвался в мое сознание. – Не хотите ли подойти к доске и повторить?
Если бы я не была настолько раздражена, то обязательно скромно извинилась, сослалась на плохое самочувствие или сказала бы что-нибудь еще, чтобы гнев профессора утих, но сейчас…
Я резко встала со своего места и направилась к доске со словами:
– Хочу.
Кажется, у профессора задергался один глаз. Жаль, что не два. Радовало лишь то, что я всегда могу это исправить: придется потратить несколько часов на создание специального зелье – и дергаться у него будет все тело. Впрочем, я не настолько мелочно, чтобы тратить свой талант на маленькую месть.
Формулы, которые просил вывести профессор, я, кажется, начертила быстрее его самого, чем вызвала очередную волну раздражения. И добавила:
– Я вас внимательно слушала.
Ответить ему было нечего, он весь побагровел, казалось, еще минута – и в меня прилетит атакующее заклинание, но все же он взял себя в руки:
– Вы так старательны. Раз уж моя программа вам ни по чем, напишите сорокастраничное исследование о важности формул составления полумифических зелий. От руки и без всякой магии!
– Разумеется, – улыбнулась я, чувствуя, как расстроиться мой бедный фамильяр, которого я упрошу выполнить эту занудную работу.
Как только урок завершился, я быстро запихнула тетрадь в сумку и вышла из класса. Хотелось прогуляться, подышать свежим воздухом. И разрешить все свои проблемы.
Стоп. А почему бы и нет? Человеку рот дан для того, чтобы говорить с ее помощью. Так почему бы не сходить на полигон, не подойти к навязчивому Лейтону и не спросить, он или кто-то другой прислал мне это мерзкое письмо? Заодно и зелье новое опробую. Оно у меня вышло совершенно случайно, я вообще другого эффекта хотела добиться. Сначала расстроилась, а потом решила – сейчас мне все сгодится.
Вот только расспросить Лэйтона в тот день так и не вышло: его не было ни в тренировочном зале, ни на занятиях, ни в общежитии. Это было странно. Куда он делся в разгар учебного дня? Ко всему прочему, мне непонятно откуда едва не прилетело боевым заклинанием. Убить не убило бы, но вырубило гарантированно. Повезло, что один из боевиков по доброте душевной вызвался мне помочь с поисками Лэйтона, и в момент, когда в меня летело заклинание, успел установить щит. Но я все равно упала, извазюкавшись как свинья, еще и ладони разодрала. Вместо занятий пришлось торопиться обратно в лабораторию, чтобы сменить одежду, где меня и встретил очередной неприятный сюрприз.
Великий с письмами.
– Тебе снова странное письмо, – буркнул он, передавая мне очередной конверт.
– Что за странное письмо? – спросил Ивар, который совершенно неожиданно появился на пороге лаборатории.
– А ты почему тут? – удивилась я.
– Потому что ты не на занятиях. А еще боевики обсуждали, как
