не веря своим ушам. Во мне бурлила такая ярость, что я сам побоялся дать ей выход. Не находя сил продолжать диалог, вернулся к Ву. Смотрел, как его погрузили на носилки, а потом пошел за ними следом, проигнорировав уже и Ольгу, и Боровского и всех остальных.
* * *
Коломойцев прибыл ночным рейсом. Я знал, что он прилетает, но встречать не стал. Сидел в комнате отдыха, весь отдаваясь своей ярости. Она пропитала меня больше, чем вселенная во время распада. Заглянув в комнату, Коломойцев встретился со мной взглядом и вздрогнул. Он был бледен и взъерошен. Остановился в дверях, не решаясь ни зайти, ни заговорить. Ему только мешочка с пеплом в руках не хватало, чтобы начать посыпать голову.
— Какого бы уровня мастерства я не достиг, Артем Витальевич, — вставая, я буквально выплюнул слова в Коломойцева. — Никакой нации, ни одной, ни нескольким, не позволю ТАК распоряжаться моей жизнью, или жизнью моих друзей.
— Ты ушел в распад. Она должна была сделать все, чтобы ты остался жив!
— Ты не услышал меня? — мягко переспросил я.
— Алексей, давай сначала успокоимся…
— Ты не услышал меня, — я кивнул, подошел, схватил Коломойцева за шкирку и выволок в коридор. Он даже не сопротивлялся.
— Забирай всю свою банду и свое барахло, и чтобы к утру тут ничего твоего не оставалось! А дабы не вести обсуждений про субординацию, вот это тоже можешь забрать.
Я порылся в кармане, нашел свое пилотское удостоверение и швырнул им в Коломойцева.
Он молча подобрал корочки. Повертел в руках, раскрыл, зачем-то посмотрел на фотографию, закрыл. И протянул мне.
— Ольга нужна вам, Алексей. У нее действительно уникальный опыт в интересующих тебя исследованиях. Я понимаю твои эмоции, поэтому очень прошу успокоиться. Она уедет, если ты будешь настаивать. Но это затянет всю работу. Я поговорю с ней. Максимально ограничу в полномочиях. Пожалуйста, пусть доведет исследования до конца.
Мы смотрели друг другу прямо в глаза. Я ненавидел. Коломойцев извинялся. Скрипнув зубами, я взял назад удостоверение, развернулся и пошел в медблок. В отражении окна увидел, как Коломойцев стоит, опустив плечи и сжав руки в кулаки. Нет, мне было его совсем не жалко. Это его ошибка! Пусть разруливает, как хочет, но есть вещи, которые невозможно простить.
Ву, да и я вместе с ним, отделались легким испугом. То ли Ольга не умела стрелять, то ли не собиралась причинять серьезного вреда, но пуля прошла через плечо навылет, не задев никаких жизненно важных органов.
Я заглянул в медблок, убедился, что Ву спит, его состояние в норме и за ним наблюдают ребята из нашей лаборатории. Хотел уйти, но передумал. Придвинул кресло поближе к кровати, устроился в нем поудобнее, бессовестно закинув ноги на одеяло. Укрылся медицинским халатом и задремал, хотя казалось, что бушующая во мне ярость еще несколько суток не позволит заснуть.
* * *
— Надеюсь, камеры наблюдения зафиксировали все, — мы завтракали вместе с Ву на балконе в медблоке. Я принес ему яичницу с беконом, кукурузные хлопья и йогурты, а себе нагреб фастфудных бутербродиков.
— Это будет бестселлер, — кивнул Ву. — Предлагаю сразу продать на ТВ, после этого ни мы, ни наши потомки, не будем ни в чем нуждаться. Так эффектно ты еще ни разу не пытался сдохнуть. Если бы медики в начале распада кинулись тебя лечить, я бы вероятно даже не стал мешать, но они тупили, а когда решились, ты вроде даже начал обретать человеческий вид. Я уже хотел досмотреть спектакль до конца.
— Спасибо, — искренне сказал я. — Не представляю, как бы я дальше жил без этих способностей. И нужна ли такая жизнь вообще.
Я виновато посмотрел на Ву, но он философски пожал плечами.
— Зачем она в тебя стреляла?
— Напугалась. Сильно. Мне ее даже жалко, если честно. Это мы тобой уже отдрессированы, с мукой и швабрами, а у нее такого опыта не было. Откуда стрессоустойчивости взяться. Ты разрешил ей остаться?
— Я недовыгнал. И Коломойцев усмотрел в этом разрешение остаться. Но ты уверен, что она нам нужна?
— Нужна, — Ву серьезно кивнул. — Она умная. И понимает, что делает. Просто для нее очень важен этот проект, а с тобой как-то не складывается, вот она нервничает и делает глупости. А еще ты ей нравишься. И вовсе не как коллега.
Я фыркнул.
— Не могу так философски отнестись ко всему, что произошло. Ну что за детский сад? То ругается с Боровским, то машет оружием. Она старше меня и приехала сюда работать.
— Ты тоже в экспедицию ехал работать, вам с Лео это помешало? — Ву пожал плечами.
— В любом случае, стрельба в друзей — плохой способ завязать отношения. Я вообще не уверен, что после всего этого смогу с ней общаться.
— Так или иначе придется. На исследованиях. Пойдешь сегодня?
— Нет, — я отхлебнул кофе. — Надо бы, там люди бедные лежат и ждут, когда мы закончим. Но я не могу.
Ву похлопал меня по плечу.
— Завтра вместе пойдем. А пока пусть Боровский расшифровкой данных командует. До начала распада ты выдал отличный результат. Мы увидели закономерность, которая не выделялась на предыдущих экспериментах. С мячом получилась серия коротких переходов через разрывы с хорошей скважностью, и на ней видна та корреляция с мозговой активностью, которую мы уже отчаялись воспроизвести.
Я кивнул. И, внезапно, даже сам для себя, засмеялся.
— Давай все-таки возьмем муку. Потом смонтируем ролик и продадим как сцену в какой-нибудь фильм ужасов.
Ву смотрел на меня и улыбался. Это хорошо, что мы еще могли улыбаться.
Глава 6
Боровский нашел меня на симуляторе. Я, один за другим, закладывал рискованные, на грани идиотизма, маневры, стараясь при этом как можно дольше не угробить корабль. В академии, увидев такое, моментально перевели бы меня из пилотов в какую-нибудь наземную службу с пометкой «К полетам не допускать. Никогда!». Но сейчас я и не нарабатывал летные навыки, а пытался максимально выпустить пар, чтобы, зайдя в лабораторию, не сорваться на Ольге.
Прошло уже больше двух дней, но гнев меня так меня и не отпустил. До сих пор не укладывалось в голове, как можно было устроить в институте стрельбу. Что, вообще, должно твориться в мозгах человека, чтобы решать проблемы таким образом.
Ни Коломойцеву, ни Ву не удалось оправдать Ольгу в моих глазах — я слышал их аргументы, но мозг отказывался понимать и принимать ее действия.
Все это время разговоров с Ольгой я избегал. Она несколько раз пыталась перехватить меня в коридорах, а когда не получилось — прислала сообщение, с предложением встретиться, поговорить. На него я тоже не ответил.
И вот, больше тянуть с экспериментами уже нельзя. А значит нужно взять себя в руки и не давать эмоциям
