Ну я и взяла ее под опеку, чтоб не пропало дитя. - Женщина притворно всхлипнула и утерла невидимую слезу. - Одной-то ей и не выжить, бедняжке.
То же мне, актриса из погорелого театра.
- Опека оформлена официально?
Лавочница икнула.
- Так я... я ведь так... по-соседски. - Она приложила руку к сердцу. - Кида мне как дочь родная!
- Оно и видно! - крикнули из толпы. - То-то ты ее объедками кормишь.
Лавочница затряслась и выглядела так, словно была готова кинуться наутек.
- Ага! - подхватил кто-то. - И лупит почем зря!
Прижатая к стенке торговка, затравленно глядела то на шерифа, то на меня, то на девочку.
- Тихо! - крикнул Бартел. Он развернулся к зевакам. - Расходитесь по домам. Не на что здесь смотреть.
По толпе прокатился вздох коллективного разочарования, но желающих спорить с представителем закона не нашлось.
Шериф исподлобья посмотрел на торговку:
- Я запрещаю покидать вам лавку до выяснения обстоятельств. А вы, - это было адресовано уже нам с девочкой. - Пойдете со мной. - Бартел взглянул на меня. - К вам, госпожа Левер, у меня тоже есть небольшой разговор.
Глава 11
Мне не оставалось ничего другого, как пойти с ним. По дороге я мысленно перебирала возможные вопросы и судорожно придумывала ответы на них. Но в целом же пыталась успокоить себя тем, что шериф вряд ли заподозрит во мне самозванку и уж, тем более, попаданку. Скорее всего задаст формальные вопросы и, возможно, попросит расписаться в паре бумажек. А потом я уйду и буду держаться от него подальше.
От Грушевой улицы до центральной площади было минут двадцать пешей ходьбы, и за всю дорогу шериф не сказал мне ни единого слова, но то и дело поглядывал. И, как мне казалось, с долей подозрения. Тем не менее, я решила не накручивать себя раньше времени.
К слову, я тоже разглядывала его, стараясь делать это не слишком пристально.
В других обстоятельствах я бы, пожалуй, сочла его привлекательным: высокий, крепко сложенный. В лице и жестах сочетались сила и мягкость - он напоминал хищного зверя - спокойного и от этого еще более опасного.
Наконец, впереди показалась вымощенная светлым булыжником площадь. В отличие от шумной рыночной здесь было чище и свободнее. В центре стоял фонтан; по краям примостились скамейки и клумбы с пестрыми цветами. Здание из белого камня, на крыше которого реял флаг, было, очевидно, ратушей. Слева к нему прижималось еще одно, поменьше и попроще - с деревянным крыльцом и черепичной крышей. «Офис шерифа», гласила вывеска.
Стало быть, пришли.
- За мной, - размашистой походкой Бартел направился к крыльцу.
Мы с Кидой посеменили за ним. Краем глаза я заметила, что несколько случайных прохожих уставились на нас. Впрочем, хмурый взгляд шерифа живо усмирил их, и любопытные горожане вернулись к делам.
- Он вернет меня обратно? - шепотом спросила Кида, когда мы поднялись на крыльцо.
Она держала мою руку и время от времени с опаской косилась на шерифа. Как бы сильно ни хотелось успокоить ее, ответа я дать не могла.
Шериф открыл дверь и отошел, пропуская нас вперед.
- Как долго ты живешь в мастерской? - спросила я, когда мы вошли.
- Три года. С тех пор как мама убежала от плохого человека.
- Ты это про своего отца? - спросил шериф.
Кида притихла.
- Кажется, вы ее пугаете, - ответила я, ободряюще сжимая руку девочки.
Шериф не ответил и повел нас к стойке, за которой дежурил молодой парень. Увидев нас, он поднялся, но Бартел махнул ему рукой.
- Не записывай их, Лоренс. Они не арестованы, - он обернулся к нам и добавил, - пока.
Лоренс кивнул и опустился на место.
Бартел привел нас в свой кабинет. Здесь было светло, относительно чисто и пахло нагретым деревом. На столе высились кипы бумаг, ими же были забиты шкафы вдоль стен. Возле окна, на крючке, висело в ружье.
- Присаживайтесь, - Бартел занял высокое кресло за столом, а нам указал на два свободных стула напротив.
Пока мы с Кидой устраивались, он не сводил с нас глаз, но понять, о чем он думает, я не могла.
- Ну? - шериф сцепил пальцы в замòк. - Рассказывайте.
Побледневшая Кида смотрела на него, как ягненок на волка, так что пришлось мне взять слово. Правда, знала я немного, точнее - почти ничего, за исключением той сцены, свидетельницей которой стала.
- Ясно, - кивнул он, когда я закончила. - Значит, вы прежде не встречали ни девочку, ни владелицу лавки?
Я покачала головой. «Странно, что ты ничего о ней не знал», проскочила мысль. Разве представители закона не должны следить за сиротами?
- И ребенка, стало быть, похищать не собирались?
- Если только спасение от жестокости не считается за таковое.
Шериф поднял бровь.
- Что вы собирались делать потом?
Хороший вопрос. Я пожала плечами.
- Честно? Не знаю. Может, отвела бы ее в ратушу. По правде говоря, в тот момент я вообще ни о чем не думала.
Несколько секунд он пристально смотрел мне в глаза. Заставить себя не отвести взгляд стоило немалых усилий, однако, я выдержала.
- Ну а ты? - шериф обратился к девочке. - Как твое имя?
- К...Кида, - ответила та, сжимая чумазыми пальчиками подол рваной юбки.
- А фамилия?
Кида смущенно опустила взгляд.
- Не знаешь? Имя матери помнишь?
- Винифреда, - ответила девочка.
По лицу Бартела я поняла, что эти сведения ему ни о чем не говорили.
- Значит, ты живешь в лавке уже три года?
- Да. Сначала с мамой, но зимой она умерла, - Кида шмыгнула носом, однако быстро взяла себя в руки. - Госпожа Камилла сказала, что я могу остаться, но должна работать, чтобы платить за комнату.
- Ты помогала ей в лавке?
Девочка помотала головой.
- Нет. По дому.
Судя по худобе и содранным костяшкам пальцев Камилла заставляла ее работать на износ. Меня опять захватила злость. Вот ведь гадина!
- Сколько тебе лет?
- Семь зим.
- Помнишь, где вы с самой жили до этого?
Кида открыла рот, но миг спустя, будто опомнившись, помотала головой.
- Нет.
Бартел прищурился.
- Ты говорила о плохом человеке. Кто он? Твой отец?
- Наверное, - сказала она после короткого раздумья. - Я никогда его
