я сейчас сказать, — парень по-доброму улыбнулся, будто извиняясь. — Сами потом всё поймёте.
Он мне подмигнул.
Ненормальный что ли?
Вдруг запыхавшаяся Иришка ввалилась в актовый зал, затаскивая какие-то тканевые громоздкие сумки. К ней тут же подскочили двое парней, а затем двинулся на подмогу и Тёмик. Мы с ним стояли почти у входа. Ну, теперь я осталась одна, нервно пережимая рёбра сложёнными руками.
Соберись, Вилка! Люди смотрят. Я обернулась к зеркалу и столкнулась с собственным презренным выражением лица. Волосы были строго собраны, но выглядели лохмато. Глаза чернющие, как у зверя в вольере — вот, что сделал со мной «выход из зоны комфорта». Начинала пользоваться Иришкиными цитатками. Плохи дела.
Через зеркало я ощутила две стеклянные бледные ледышки вместо глаз, не менее презренно сверкающие в мою сторону. Естественно, спрятанные под маской… Кудрявая Башка! Какие люди!
У меня в груди заклубилось стенающееся, визгливое негодование. Захотелось оказаться лицом к лицу, схватить его за наглаженный мамочкой шиворот и трясти, наблюдая, как кудри весело взлетают над болванкой. Если что — это именно та часть тела, которая произрастала у него вместо головы. Не иначе, как безмозглый деревянный набалдашник для демонстрации шевелюры! Только такому экспонату могла прийти идея соврать своё имя — мне!
Парень, расположившийся на ряду стульев в глубине зала, едва ли не демонстративно закатил глаза и заговорил с каким-то своим дружком. Сучонок.
Я сморщилась от невыносимости и сделала вид, что не осведомлена о его присутствии.
Нет! О существовании!
Ирка и ее приспешники остановились возле меня, укладывая сумки на стулья и пол. Вонючие лохмотья какие-то притащила…
— Виолетта Сергеевна, вечер добрый, — Иришка почему-то удивлённо меня осмотрела, но быстро переключилась на своё. — А я сегодня забрала из КМЦ тюли для украшения зала…
Меня совсем не интересовали подробности, но я сделала вид, что взрываюсь от внимания. Там, в отражении, Лекса беседовал со своим знакомым, активно жестикулируя. Манерный-то какой… Ну и отвратительное зрелище. Зато гитары не видно.
У меня с трудом удавалось сосредоточиться на Иришкиных тюлях.
— Это правда, что ты будешь танцевать сегодня с нами? — Ира с недоверием осмотрела меня своими зелёными блестящими глазками. — Артём мне вот рассказал… Но… Как-то звучит это фантастически.
Я насупилась. Не нашла сил выдавить и слова, просто зло кивнула. Раздражало сарафанное радио.
Подождите-ка, а когда они успели познакомиться… Это же не Иришкиных рук дело?
Нет. Подруга бы так не поступила. Знала же, что я ненавижу все эти публичные мероприятия из-за проблем в прошлом. И сватовством она вроде не страдала, чтобы впихивать меня насильно во все подряд вечеринки. После расставания с ним это было бы даже жестоко. Нет, это точно идея не её авторства…
— А Тёмик тебе рассказал, что это был спор?
— Тёмик? Нет, — Ира покосилась в сторону сияющего коварной улыбкой парня и в завершении как-то странно на меня посмотрела. Да что ты так пялишься! Я же сама не понимаю до конца, к чему это всё! — Ладно, потом посплетничаем. А сейчас пора начинать.
Воодушевлённая Иришка скинула свою шубу на стул, даже забыв про вешалку, и побежала к сцене за микрофоном. Теперь её было слышно из-под каждой табуретки и невозможно перекричать. Вот так и вытесняют человеческую силушку чудеса прогресса.
И не нужна теперь Вилка!
— Ребятки! Всем привет, кого я ещё не видела! У нас сегодня много работы, поэтому, встаём быстренько в пары и вспоминаем вальс, который мы начали разучивать на первой репетиции… Сегодня даже Виолетта Сергеевна решила разучивать танцы! Так что, вы у нас под пристальным присмотром!
Боже, да помолчи ты! Я сгораю со стыда… Я сгораю! На меня посмотрела пара сотен глаз, студенты начали перешёптываться, гаденько хихикать. У меня вспыхнуло лицо и, по ощущениям, задымился мозг. Ирка, засранка!
— Виолетт Сергеевна, пойдёмте? — Тёмик протянул мне руку, приглашая в круг, стихийно образующийся в зале. Да вы что! Смеётесь? Я же не учила танцы на прошлой репетиции… Только укрощала зверинец! Наверное, на моём лице был заметен нарастающий ужас, ведь Степанов успокаивающе затараторил. — Не парьтесь, я сейчас расскажу, там просто. Движения всё время повторяются.
Меня начало потряхивать от волнения. Неужели каждый здесь присутствующий через это проходит… Или одна я такая косолапая и трезво оценивающая свои танцевальные навыки?
Я приняла горячую руку Тёмика, как спасительный плот. У нас получилось практически братанское, железное рукопожатие, но мне было так стыдно заранее, что я зажмурилась и позволила себя отвести, куда он посчитает нужным. А когда открыла глаза, мы уже стояли в толпе каких-то флиртующих малолеток.
Иришка начала давать объяснения в микрофон, но они неразборчиво гудели у меня в ушах. А Тёмик принялся укладывать мои руки по танцевальной грамоте: одну на сгиб локтя, другую зажал в ладони.
И тут меня парализовало. Мерзкая дрожь разбежалась, спряталась в каждой клетке похолодевшего тела. Я поняла, что страшнее обманчивых искаженных воспоминаний только повторяющееся настоящее. Неужели я позволила обстоятельствам привести меня в эту точку?
Студент держал меня за руку и как-то странно и ласково улыбался… Чёрт!
— Я шагаю вперёд с левой ноги, а вы — назад с правой, — Артём попытался двинуться на меня, но я обмерла железобетонно.
Да мы знакомы уже пятый год! Это мой первый выпуск!
— Не сдвинусь с места, пока не скажешь, почему я здесь, — вокруг нас пары начали выписывать повороты. Здравствуй, головокружение. Блондин заметно задумался.
— Я как-то по-другому представлял это… — Боже, что ты себе уже напредставлял?.. Вдобавок к обрушившейся температуре у меня едва не остановилось тряпичное, больно содрогающееся сердце.
— Говори, или я могу не так тебя понять, Степанов! — омерзительное враньё! Я уже обо всём догадалась и собиралась пресечь на корню…
— Ну я думал, что смогу как-то аккуратно разузнать, — ну всё. Пульс начал ровняться с нулевой полоской кардиомонитора из мелодрам по телеку… — Блин! Не давите на меня…
Я озверело зашипела.
— Быстро!
Тёмик замер, заметно смутившись, от чего я чуть не упала на паркет без сознания.
— А Ирина Максимовна… Ну… Свободна?
Сукин ты сын!
Нас попытались обойти, потому что мы продолжали стоять. Я могла бы завизжать от переполнившего меня страха неопределённости и разбить в моменте пару окон. Но вместо этого тут же больно вцепилась в руку Степанова и заставила его начать крутить нашу одеревеневшую посреди зала парочку в вальсовом шаге.
Нужно было помолчать и успокоиться. И для этого замечательно подходил не такой уж и внушительный стресс от бесконечной путаницы в ногах. А десяток случайных попаданий по белым мужским кроссовкам сойдут за профилактику.
