или нарвать в огороде вкусных зеленых стручков гороха. Можно также покопаться в куче песка возле колодца или поиграть с полосатым котом, который дремал на собачьей будке…
Но вот она увидела за двором привязанного к колышку рыжего теленка. Это дедусин и бабусин бычок. Отворила калитку, побежала к теленку. Ей захотелось погладить его лоснящуюся шею. Но как только Оксана протянула руку, бычок брыкнул задними ногами и отскочил в сторону. От неожиданности Оксана испугалась и чуть не упала. Потом оба стояли неподвижно и испуганно смотрели друг на друга.
Бабуся, хлопотавшая возле кабыци, видела это и громко рассмеялась. Тогда Оксана сделала вид, что ничего не случилось, подбежала к бабусе и сказала, что хочет помогать ей готовить обед.
— Ах ты ж моя помощничка! — прижала бабуся к себе Оксану и поцеловала в щеку. — Хорошо, внученька, подкладывай в кабыцю сучья.
Оксана ломала сухие тоненькие веточки и бросала в печку. Они, потрескивая и разбрасывая искорки, весело и ярко горели.
Когда пообедали и проводили папу на автобус, дедусь лег в саду возле ульев отдыхать, а бабуся повела нас с Оксаной в лес.
В лесу приятно пахло сосновой смолой, разными цветами и травами. На деревьях распевали птички, со всех сторон сонно стрекотали кузнечики.
Вдруг перед нами пролетела бабочка, такая пестрая, что Оксана даже вскрикнула от восторга и побежала за нею. Но бабочка летела все дальше и дальше, и догнать ее было невозможно.
Бабуся подозвала Оксану и сказала:
— Никогда не бегай за бабочками в лесу, а то заблудишься.
— Хорошо, не буду, — пообещала она и показала на большой раскидистый дуб посреди поляны. — О, посмотрите, какое красивое дерево!
— Это дуб, — объяснил я. — Дедусь говорит, что ему уже больше трехсот лет.
— Так это ты с него желуди привозил мне в прошлом году?
— С него. Он называется партизанским, потому что в его дупле во время войны партизаны прятали оружие и продовольствие.
— А это тоже дуб? — показала Оксана на другое большое и красивое дерево.
— Нет, это клен. Разве ты не видела у Сергея за двором его кленочка?
— Видела. Но тот маленький, а этот взрослый.
— Не взрослый, а большой, — поправил я ее.
— А это елка, я знаю! — обрадовалась Оксана, увидев знакомое деревце. — Только она без украшений, не такая, как на Новый год.
Потом повстречались нам и другие деревья: вербы, осокори, калина, рябина, сосны, березы, ясени, лещина, и даже дикие яблони и груши попадались, — лес был смешанный.
Мы вышли на большую травянистую просеку.
— О, да тут уже и земляничка появилась, — нагнулась бабуся и сорвала в траве несколько ягодок. — Берите, пробуйте.
Напробовались мы с Оксаной пахучих и сладких ягод досыта. Бабуся не хотела есть землянику, она ей, сказала, еще с прошлого года приелась. А может, это она только прикидывалась, что не хочет, как мама тогда от конфет «Птичье молоко» отказывалась… Собирала ягоды и все отдавала нам: сначала Оксане, потом мне и опять — Оксане, потом — мне…
Домой мы вернулись вечером, когда солнце вот-вот должно было зайти за горизонт. Усталые, но очень довольные путешествием.
В Калиновке у нас много родственников. В прошлом году, когда папа привез меня на летние каникулы и мы захотели всех навестить, то целый месяц почти каждый день ходили к кому-нибудь в гости.
На этот раз без папы и мамы мы с Оксаной ни к кому из родственников не ходили. Зато они приходили к нам.
Самыми первыми пришли два сына и дочка тети Марины — папиной сестры —
Василь, Петро и Оля
Забавные, смешные они, особенно пятилетняя Оля.
Тетя Марина работает на консервном заводе возле железнодорожной станции. Приходит домой вечером и всегда приносит им гостинцы. Конфеты, пряники или какие-нибудь игрушки.
Ну, конфеты, пряники легко разделить — каждому поровну. А игрушки как? Мама покупает разные, чтобы у Василя, Петра и Оли было и одно, и другое, и третье.
Конечно, можно было бы играть вместе или по очереди. Но нет. Василь хочет, чтобы у него были свои собственные, и Петро тоже, и Оля тоже. Тогда тетя Марина разложит подарки на столе и говорит:
— Выбирайте сами. Кому вот эту мороку — кубик-рубик?
Василь и Петро не успевают и рот открыть, как Оля тотчас же:
— Мне!
— А калиновую дудочку кому? Тебе, Василь, или тебе, Петро?
— Нет, мне! — опять требует Оля.
Начнут ей объяснять, что нельзя же так: ведь нужно, чтобы каждому какой-нибудь подарок достался. Но она, словно это ее не касается, как заведет:
— Мне кубик! Мне дудочку! Мне шашки! Мне! Мне! Мне!..
Однажды Василь и Петро, приготовив уроки, играли в хате в космонавтов. Оля тоже хотела с ними играть, но они ее не приняли, выпроводили во двор.
Тогда Оля пошла в сад пасти свое «стадо». Коровами у нее были небольшие вялые тыквинки, найденные на огороде, овцами — картофелины, свиньями — перезревшие огурцы. Стадо будто настоящее, только вместо ног, хвостов и рогов Оля воткнула палочки и стебельки, а вместо глаз проколола дырочки.
Попасет она стадо на одних лугах, потом перегонит на другие. Хорошо паслась скотинка.
Когда солнце стало клониться к закату, Оля загнала коров в коровник, овец в кошару, свиней в свинарник. И вдруг до нее донесся из хаты сквозь открытое окно голос матери:
— Что же вы молчите? Кому из вас?
Услышав это «кому», Оля даже не закрыла в коровнике, кошаре и свинарнике дверей и мигом побежала в хату.
— Да говорите же, кому? Тебе, Василь, или тебе, Петрик? — опять спрашивала мать.
— Мне! — крикнула с порога Оля и вихрем влетела в комнату.
Хотела было повторить свое обычное слово, но запнулась: Василь и Петро, опустив головы, стояли возле стола и ковыряли его с обеих сторон ногтями, а мама сидела на стуле и держала в руках разбитый большой горшок.
Оля сразу же догадалась, что разбили его Василь и Петро. Они еще тогда, когда прогоняли ее из хаты, зачем-то вытащили горшок из подпечья.
Взглянув на Олю, мать сначала улыбнулась, а потом стала строгой-престрогой и сказала:
— Вот и хорошо, что ты призналась. А я-то понапрасну набросилась на Василя и Петрика. Думала, это кто-нибудь из них разбил горшок. Вот и спрашиваю, не знаю, кого же наказывать.
— Я не… — начала было Оля, но мать прервала ее:
— Верю, что ты больше не будешь бить горшки. Но на этот раз подарка не получишь…
Оля поняла, что наказана ни за что, и горько-горько заплакала.
Тогда тетя Марина
