знали – небосвод тоже Его.
Отныне вместо слова «цивилизация» мы будем говорить «черное превосходство».
Чернокожие, чернокожие! Восстаньте и сияйте, и да приидет свет.
Обожествлять человека означает повсюду пытаться отыскать его присутствие. Это означает изучать все источники, выглядывать знаки и с серьезностью перелопачивать потоки информации и событий, уходя в этот процесс с головой. Возложив на себя миссию Короля Королей, Роберт Хайндс повелел всем своим последователям выписывать «Питтсбургский курьер», популярный еженедельник для чернокожих представителей среднего класса, дабы впоследствии трактовать его страницы пророчествами грядущей войны. Когда в апреле 1936 года сотни тысяч итальянских солдат и наемников начали свой зловещий поход на Аддис-Абебу, богу пришлось бежать из своего царства, опасаясь за собственную жизнь. «Он, казалось, не знал (28), куда теперь ступит его нога», – сообщал корреспондент издания «Таймс». Вместе с семьей перепуганный император, по слухам, прихвативший в виде багажа тридцать тысяч фунтов стерлингов, сел в поезд до французского Сомалиленда, затем отправился в Джибути, потом наконец поднялся на борт британского военного корабля и сошел на берег в мирном английском городе Бате.
Хотя эфиопские воины мужественно сражались с захватчиками, вдвое превосходящими их силой, итальянцы прибегли к химическому оружию. С кружащих в воздухе самолетов вражеское командование распыляло ядовитый газ, душивший солдат и мирных жителей, умиравших мучительной смертью, которая разила их с небес. За пять последующих лет оккупации страны итальянцы убили почти полмиллиона эфиопов. Укрепляя систему апартеида, подразумевавшую расовую изоляцию чернокожих и всяческие преференции белым поселенцам, по улицам в поисках добычи рыскали карабинеры. Тысячи священников, укрывшихся в монастырях и церквях, нашли мученическую смерть от рук захватчиков, по малейшему капризу которых сжигались дотла деревня за деревней. «Нэшнл Джеографик» тем временем опубликовал пылкий панегирик Муссолини, провозглашая возрождение Римской империи: «Когда мы с дуче обедали в непринужденной обстановке на побережье, я узнал, каким мясом питается наш современный Цезарь».
В представлении Маркуса Гарви Хайле Селассие самым роковым образом оказался не готов выступить в защиту Эфиопии, не смог мобилизовать ресурсы и, по его едкому замечанию, оказался «трусливым львом», который «позволил себя победить, заигрывая с белыми». Но, несмотря на свой провальный характер, эта война лишь укрепила и отточила веру легионов растафарианцев с Ямайки, без конца прираставших новыми членами. «Все, что вы рассказывали нам об Иисусе, – писал в выходящем на острове издании «Понятный разговор» недавно обращенный в новую веру Л. Ф. К. Мэнтл, – прямо сейчас происходит на эфиопской земле с участием все тех же римлян (29) – народа, две тысячи лет назад распявшего Христа». Новая религия быстренько определила собственного Сатану, причем не абы какого, а в сутане – папу римского Пия XI.
Растафарианцы по всему острову постились и устраивали акции протеста, молились, учреждали фонды, набирали батальоны и предпринимали безуспешные попытки отменить британский закон, запрещающий жителям Ямайки служить в вооруженных подразделениях других государств. И если не могли сами записаться в армию Хайле Селассие, отправляли войска призраков, чтобы те сражались наряду с живыми. Поскольку их ряды составляли воинственные духи давно умерших предков, такие легионы обладали еще большим могуществом в борьбе с силами империализма. Тем, кто считал войну окончательно проигранной, растафарианцы говорили об огромном флоте Хайле Селассие, спрятанном на затерянном среди скал озере, о заводах, выпускавших в горных пещерах боеприпасы, и о Его новобранцах – львах и леопардах, выслеживавших глубокой ночью итальянских захватчиков, дабы попробовать их на зуб. В одном рапорте утверждалось, что «для военных нужд были мобилизованы змеи, гусеницы, скорпионы (30) и прочие ядовитые рептилии вкупе с насекомыми».
Анализируя материалы «Питтсбургского курьера», Роберт Хайндс в первую очередь обращал внимание на публикуемый в газете дешевый роман с продолжением о некоем супергерое докторе Белсайдесе. Этот чернокожий тиран, способный во всем потягаться с Муссолини, из номера в номер вынашивал фантастические планы мести белой Европе, имея в своем распоряжении всякие технические новинки и смертоносные лазерные лучи. «Белое превосходство в мире, дружок, должно быть разрушено, и мы его действительно разрушим», – повторял он своему секретарю на страницах романа, принадлежавшего перу журналиста Джорджа Скайлера, хотя тот писал под псевдонимом. «Звучит безумно, правда?» Возглавив Международное движение за освобождение чернокожих, Белсайдес учредил государственный религиозный культ поклонения пятидесятифутовой каменной статуе нагого черного бога – идола, который символизировал его самого. Узрев в этом гротескном фантастическом божестве зашифрованный намек на Хайле Селассие (31), Хайндс поручил одному из своих последователей записывать в журнал каждый публикуемый отрывок из романа. Потом во время литургий их читали вслух в качестве последних сводок с военного фронта, а полицейские доносчики, прячась в тени, наспех их конспектировали. Британские власти хоть и выражали беспокойство по поводу подобных ритуалов толкования смысла, но не могли запретить такие прозаичные газеты, как «Питтсбургский курьер» – а если уж на то пошло, то и «Нэшнл Джеографик».
Как не могли запретить и издание «Джамайка Таймс», воспроизведшее на своих страницах фрагмент итальянской пропаганды, имевший хождение в Европе. Автор, скрывавшийся под псевдонимом Фредерико Филоса, утверждал, что Хайле Селассие тайком объединил в конфедерацию двадцать миллионов чернокожих и задумал начать расовую войну. Эта «черная угроза», располагавшая неисчерпаемым золотым запасом и считавшая своими членами всех чернокожих солдат, служивших в армиях Европы, называла себя Ниабинги (32), что в переводе означает «Смерть белым».
«Хайле Селассие повсеместно считают подлинным мессией и спасителем цветного населения, – писал Филос. – Каждый раз, когда кто-нибудь произносит слово “негус”, означающее императора Эфиопии, глаза черных тут же загораются безумным фанатизмом. Ему поклоняются как идолу. Он их Бог, умереть за которого означает заслужить право на рай». Далее в тексте шел призыв к итальянским фашистам ниспровергнуть опасного демиурга. Для многих читателей «Таймс», разделявших идеи растафарианства, эта статья стала изумительным и чуть ли не сверхъестественным публичным подтверждением справедливости их верований. Спустя совсем короткое время очень многие жители острова выразили желание влиться в ряды таинственной лиги. Где итальянские пропагандисты раскопали слово Ниабинги, до конца не ясно: по ряду утверждений, так звали угандийскую царицу, возглавившую в XIX веке отряд воительниц, поднявших восстание против британского правления, или даже львицу, прообраз египетской богини Сехмет. Ухватившись за эту абсурдную, наводящую страх статью, ямайское братство, опровергая приведенные в ней положения, создало в рамках растафарианства первую ветвь, или «обитель» новой религии, назвав ее «Домом Ниабинги».
Когда именно обо всем этом узнал Хайле Селассие, информации нет – потеряв свою империю на одном краю света, на другом он приобрел божественное царство, все больше разраставшееся в размерах. Никаких прямых комментариев того периода не сохранилось, но, если учесть пылкую поддержку со стороны растафарианцев его военных усилий и широкого освещения суда над Хауэллом в британской прессе, известия об этом
