вновь перевел взгляд наверх; в этот момент я готова была поклясться, что увидела, как покраснели его щеки, прежде чем он отвернулся.
Не обращая внимания на свое самодовольство, я смотрела ему в спину и ругала вселенную за то, что она создает мужчин с такими классными задницами.
Ты начинаешь воспринимать фермера в качестве сексуального объекта, – поругала я себя.
Было трудно не оценить эти широкие плечи, тонкую талию и то, как легко и свободно он маневрировал между столиками. Шедоу следовал за ним, и они оба собирали восхищенные взгляды.
Роан остановился у зажженного камина, пододвинул к нему кресло и жестом пригласил меня в него сесть.
Я не упала в обморок от такой галантности. У меня просто закружилась голова от всей этой еды, и поэтому я была вынуждена сразу рухнуть в кресло. Из-за жара пламени по рукам и ногам побежали мурашки, Шедоу растянулся перед камином, как он наверняка делал уже много раз. Роан сел напротив меня.
Мы оба были такими высокими, что наши колени соприкоснулись под столом.
Уголки его губ приподнялись, словно это позабавило моего соседа. Темные глаза изучали мое лицо, как и ранее днем. Я ерзала в кресле, надеясь, что у меня нет крошек в уголках губ или что Роан не будет смотреть ниже, туда, где видны складки живота, особенно сильно проступавшие после рыбы с картофелем.
Ты сама-то себя слышишь?
Разве не от этих мыслей я годами пыталась избавиться? Неужели глупое четырехнедельное общение в социальных сетях разрушит мою самооценку? И разве не я только что повторяла себе, что Роан Робсон – это запретная зона? Так какого черта я переживаю, что он подумает о моем теле?
Я расслабленно откинулась в своем кресле, и взгляд Роана автоматически скользнул вниз.
Но его взгляд не опустился ниже груди. Было видно, как он сглотнул и быстро отвернулся. На его щеках определенно выступила краска.
– Скоро здесь станет потише, – его голос прозвучал излишне громко, возможно, даже немного сипло.
Меня злило и очаровывало то, что такой сексуальный мужчина краснел как мальчишка, я взяла меню со стола и стала им обмахиваться.
– Здесь всегда так людно?
Роан снова встретился со мной взглядом.
– С апреля по октябрь здесь становится оживленно, потому что это место активно рекламируют в туристическом гиде «Посетите Нортумберленд», – он обвел зал жестом. – Обычно около девяти часов все стихает и остаются в основном местные.
– Твоя ферма находится в Альнстере?
– Сразу за ним.
Прежде чем мне удалось спросить Роана о чем-то еще, появилась Милли с напитками в компании незнакомца того же роста, что и она. Это был красивый лысый мужчина, с темной кожей, седой щетиной на щеках и подбородке и добрыми смеющимися карими глазами. На нем был белый костюм повара. Мужчина поставил на стол великолепный карамельный пудинг и мороженое, положив одну ложку для меня, а другую для Роана.
– Эви, это мой муж, Декстер. Декстер, это Эви.
Широко улыбаясь, я протянула ему руку:
– Так приятно с вами познакомиться. Вы потрясающе готовите.
– Говорила же, она тебе понравится, – пробормотала Милли.
Декстер усмехнулся, взял мою руку и быстро ее поцеловал:
– Я очень рад, Эви. Мне безумно приятно, что тебе нравится моя еда, учитывая, что ты из Чикаго, – он выпустил мою руку и облокотился на стол, заговорщицки наклонив ко мне голову. – Ты когда-нибудь ела в «Алинеа»? Мечтаю там побывать.
«Алинеа» был изысканным рестораном в Чикаго с тремя звездами Мишлен, входившим в список 50 лучших ресторанов в мире. Меня позабавил лихорадочный блеск его глаз.
– Боюсь, что нет. «Алинеа» немного не в моем ценовом сегменте.
Шеф открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но Милли подхватила его под руку.
– Пусть едят пудинг, – она улыбнулась мне. – Мы подойдем к вам позже, когда в пабе станет потише, и выпьем с вами по пинте.
Я немного расслабилась. Иметь эту пару в качестве буфера между мной и Роаном было неплохой идеей.
– Отлично!
Когда они ушли, Роан жестом показал на тарелку:
– Вперед!
Делить десерт оказалось странно интимным моментом. Не помогало и то, что наши взгляды постоянно встречались. Его глаза казались темнее, чем были на самом деле, из-за черного ободка по краю радужной оболочки глаза. Однако при более близком рассмотрении оказалось, что цвет радужки вокруг зрачка был светлее оттенка красного дерева, а между чернотой и красным деревом плясали отблески огня. Медь на свету. Яркие осенние листья на темной земле.
Я бы могла смотреть в его глаза всю ночь.
Самым неприятным во всем этом было то, что я не испытывала дискомфорта. Несмотря на свои опасения, я чувствовала себя подозрительно непринужденно в его компании.
– Итак, – Роан отодвинул тарелку в сторону. – Чикаго?
– Я выросла в пригороде Индианы. В Кармеле, штат Индианаполис, если быть точной. Окончила Северо-Западный университет в Эванстоне, Чикаго, и так оттуда и не уехала. А что насчет тебя? Родился и вырос в Нортумберленде?
– Ага. Ферма находится в паре миль отсюда. Ходил в школу, немного попутешествовал, но мой дом – побережье Нортумберленда.
Я улыбнулась, представив, как он странствовал по миру лишь для того, чтобы вернуться к местным красотам.
– Прекрасный дом.
Роан одобрительно улыбнулся:
– Значит, пока что тебе здесь нравится?
– Пока что да. Альнстер прекрасен, а ведь я еще даже не гуляла по пляжу.
– Здесь еще много всего можно посмотреть.
– Знаю. Я решила, что магазин будет открыт только четыре дня в неделю, и у меня останется время осмотреть достопримечательности.
– Хороший план. Знаешь, удивительно оказалось узнать, что ты арендовала магазин у Пенни. Последнее, что мы слышали, – это что она его продает.
Такие новости меня удивили и опечалили. Я еще не проработала и дня в качестве «владельца», а магазин уже принес мне покой и расслабление, которые были мне так нужны. Жить, окруженной книгами, в таком красивом месте…
– Я забронировала поездку в последний момент. Может быть, причина в этом.
Роан спросил, почему аренда книжного магазина соответствует моим представлениям об отдыхе, и я рассказала ему о своей любви к книгам и Шекспиру.
Его губы дрогнули, он посмотрел на меня таким теплым взглядом, словно считал меня очаровательной.
– Если честно, я никогда не был поклонником Шекспира.
Я сощурила глаза, поддразнивая его:
– Как ты можешь не быть поклонником Шекспира?
Роан пожал плечами.
– Зима тревоги нашей позади…[8]
В его глазах плясали искорки смеха.
– Иные родятся великими, иные достигают величия, а иным величие жалуется[9].
Его улыбка стала шире.
– Трус и до смерти часто умирает; но
