Вопрос: Но что-нибудь вы должны о нем знать.
Ответ: Извините, но спросите лучше у соседей, у кого-нибудь другого, а от нас с женой вы ничего толком не узнаете. Мы не интересуемся чужими делами.
Ответ: Да, я хотел поговорить с Еленой Евгеньевной, узнать, почему ее отец живет в сарае, а не в квартире. Хотел, но разговора не получилось.
Вопрос: Почему?
Ответ: Она сказала, что это их личное дело, сами и разберутся.
Вопрос: И вы сдались?
Ответ: А что я мог ей возразить? В чужие дела действительно как-то неудобно нос совать. Сам дед не жаловался, а что в сарае жил, так это, в конце-концов, его дело. Чужая душа — потемки. Поди разберись в ней…
Ответ: Это форменное безобразие! Старый, наверняка больной человек жил в холодном сарае, а его дочь — в благоустроенной двухкомнатной квартире. Дикость, варварство! Верите, душа болит, когда узнаешь от знакомых о таких случаях, а здесь под боком такое творится!
Вопрос: Почему же вы не вмешались?
Ответ: Я? Почему — я?
Вопрос: Вы же сами сказали, что душа болит.
Ответ: Знаете, что я вам скажу? Откровенно между нами… Вам со стороны, конечно, легче… И потом, кто его знает, а вдруг старику нравилось жить в сарае, может, он не хотел мешать дочери… И еще: там не так уж холодно. Есть примус, электроплитка. Я сам видел, как Елена Евгеньевна ему туда еду носила. Иногда бывают моменты, подумаешь, подумаешь и сам готов от своей семейки не только что в сарай, а в шалаш переселиться.
Ответ: Было дело, жаловался он мне, что дочь его обижает, да ведь вы знаете стариков — иногда такого наговорят, чего и близко не было. Поверишь такому и сам же в дураках останешься.
Вопрос: На что же он жаловался?
Ответ: Ну, что дочь его не любила, не считалась. А скажите мне, кто сейчас с родителями считается? Еще и паспорт не получат — уже самостоятельные, парами ходят. А Елена Евгеньевна — тем более. Женщина она приличная, культурная, тихая. Здоровается всегда… Незамужняя. Ей и погулять греха большого нет; может быть, и семью новую заведет.
Вопрос: Напрасно, выходит, жаловался Евгений Адольфович?
Ответ: …Согласен с вами. Черствыми мы стали.
Ответ: Наговорили вам с три короба, а вы и уши развесили. Жили они душа в душу. Я сама видела, как Ленка, дочь его, в сарае чистоту наводила: и матрац выбивала, и пол подметала.
Вопрос: Когда это?
Ответ: До ноябрьских праздников.
Вопрос: Он вам, значит, не жаловался?
Ответ: На что жаловаться-то?
Ответ: В парке его часто видел. Сидит себе на скамеечке, вроде спит.
Вопрос: В нетрезвом состоянии встречали?
Ответ: Не приходилось. У меня в том году свадьба была, я его просил за наше здоровье стаканчик выпить, так он от меня, как от чумы, убежал.
Глава 4
1.
Вот и прошел день. Первый день проверки.
Естественно было бы подвести маленький итог.
На сегодня я представляю себе такую картину: следователь Соловьев вошел в некий лабиринт, у выхода из которого — преступник, убийца Пруса. Соловьев делает поворот, один за другим, ищет выход, но попадает в тупик, а время, отпущенное на поиск, истекло. Его выводят из лабиринта и запускают туда нашу группу. Сделан первый шаг, и мы ступили в след, оставленный нашим предшественником. Впереди цепочка таких же следов. Она скрывается за поворотом. Заглядываем за угол, а там новый поворот, и так может продолжаться до бесконечности. Безрадостная картина, если ко всему сказанному добавить, что вижу я ее в ядовито-зеленых красках.
И все же наши дела не так уж плохи.
Прибавил ли прошедший день что-нибудь к тому, что уже было известно из материалов дела? Пожалуй, да. Хотя, если судить по унынию, с которым в конце дня Сотниченко и Логвинов представили мне оперативные записи и отчет о проделанной работе, — ничего. Я настроен более оптимистически. Прусу предложили спекулятивную сделку, и он склонял к участию в ней Фролова. Это кое о чем говорит. А чего стоят слова Евгения Адольфовича «деньги делают деньги!» Одним словом, убитый стал меньше похож на безобидную жертву, а, скорее, на паучка, запутавшегося всеми четырьмя парами лап в собственной паутине.
Детали, которые из-за обилия материалов не задержали нашего внимания при ознакомлении с делом, выросли в факты, и пройти мимо них уже невозможно.
В целом данные, собранные за сегодняшний день, идентичны тем, что имел в своем распоряжении Соловьев на другой день после убийства.
Следующим шагом наших предшественников было установление алиби дочери убитого — седьмого января она вместе с подругой была в кино на последнем сеансе.
Затем началась проверка версии о том, что Прусса убил Фролов. Возникновение этой версии отчетливо прослеживается, и не будь мы знакомы с последующими действиями Соловьева, с результатом, к которому пришло следствие, и, наконец, с постановлением о его приостановлении, — надо было бы начинать именно с этого.
Значит, надо отбросить версию о Фролове? Вчера я задавался таким вопросом. Сегодня его необходимо решать.
Мой коллега делал упор на обстоятельствах смерти Пруса. Мне же кажется, что ключ к разгадке не только в скрупулезном исследовании улик, что, конечно, очень важно, но и в тщательном анализе личности Пруса. Сократит такой метод путь к выходу или приведет в другой, не менее глухой тупик? В лабиринте, как известно, тупиков много, а выход только один.
Прежде чем принять окончательное решение, попробую воспроизвести день убийства — седьмое января.
Евгений Адольфович появился в мастерской у Фролова поздно вечером — около двадцати одного часа. Кто засвидетельствовал это? Во-первых, продавец из табачного киоска, что в полутора метрах от мастерской. Во-вторых, Арбузова — о ней речь впереди. И, наконец, сам Фролов. Возьмем на себя смелость считать этот факт установленным. Значит, Евгений Адольфович пришел в двадцать один час — отклонения возможны в пределах нескольких минут.
Мастерская закрывается в двадцать часов, но
