ему на глаза, и продолжаю держать руку в его густых локонах.
— Это все, чего я хотел, понимаешь? Ты здесь, со мной — в безопасности.
— Я здесь, — тихо шепчу я.
Он осыпает нежными поцелуями мое плечо, ключицу и мою грудь. Я чувствую, как его член твердеет у моего бедра под простыней, и я раздвигаю ноги, чтобы он прижался ко мне. Его губы скользят вниз по моему телу, и его мягкие поцелуи усиливаются, когда он впивается зубами в мою плоть. Его жадный голод пронзает, и я кричу от боли, но я не хочу, чтобы он останавливался.
Кровь стремится к моему животу и ногам, когда он продолжает кусать меня между своими нежными поцелуями.
Вот как любят дикари.
С его запахом от прошлой ночи, высохшим на моем теле, теперь он отмечает меня по — другому.
Мои ноги раздвигаются шире, когда он зарывается головой между моих бедер. Он дикий зверь, трахающий мою киску своим ртом. Он оставляет мои руки свободными, чтобы дергать и рвать его волосы, пока я громко мяукаю в сексуальном бреду. Времени больше не существует в этой комнате, когда он бессильно пожирает меня.
Он не останавливается после того, как мое тело взрывается; он продолжает двигаться, отправляя меня в свободное падение. Каждая косточка в моем теле болит, обе его руки держат обе мои во время каждого оргазма, который пробегает по моему телу. Это становится чересчур, но я не отрицаю его аппетита.
Я позволяю ему поднять меня выше, когда моя грудь сжимается в непреодолимых пароксизмах любви. Только когда у меня перехватывает дыхание, и я начинаю хватать ртом воздух, он останавливается. Он двигается надо мной, но я не могу разглядеть его лица. Все тонет за туманными вспышками света, когда я изо всех сил пытаюсь наполнить свои легкие источником жизни.
Мое тело безвольно лежит на простынях, пропитанных нашим возбуждением, потом и кровью. Нет сомнений, что Деклан такой же грубый, как и они, но именно это мне в нем и нравится. Эта любовь бесстыдно амарантиновая.
Он весь на мне.
Я вся в нем.
Нет никаких сомнений, что мы принадлежим друг другу.
Мое тело болит, когда я спускаюсь по лестнице с Декланом. Мы приняли душ, оделись и остро нуждаемся в еде. Войдя на кухню, Лаклан прощается с тем, с кем разговаривал по мобильному.
— Добрый день, — приветствует он, когда мы входим.
Деклан начинает доставать еду из холодильника, и я смотрю на чашку кофе Лаклана и французский тост на столе, спрашивая:
— Чайник все еще горячий?
— Да.
Я беру чайную чашку из шкафчика и начинаю готовить чашку горячего чая.
— Жареные помидоры и тосты?
— Звучит неплохо, — отвечаю я Деклану, когда беру свой чай, чтобы присоединиться к Лаклану за столом.
Было приятно, что он рядом. Когда Деклан работает в своем офисе, Лаклан часто гуляет со мной на улице. Какое облегчение, что его отношение ко мне не изменилось после того, что он увидел в ту ночь, когда они с Декланом нашли меня. Его подшучивание было долгожданной передышкой от стресса в последнее время.
— Ты голоден?
Он делает глоток кофе, прежде чем ответить.
— Я уже съел миску овсянки.
Я пытаюсь скрыть смех, но он ловит меня, бросая на меня вопросительный взгляд.
— Ты ешь это каждое утро.
— Это полезно.
— Это еда для стариков.
Он снимает очки, откладывает газету, которую читает, и дразнит:
— Говорит пожилая леди, которая собирается съесть тост за трапезой.
— Туше, — признаюсь я с улыбкой и быстро меняю направление разговора, нетерпеливо спрашивая:
— Вы нашли какие-нибудь зацепки на моего отца?
— Я обзвонил всех своих знакомых, которые имеют связи с авиакомпаниями. Я жду ответа.
— Ну, и как долго мы будем просто сидеть и ждать?
— Я знаю, что ты волнуешься, — говорит он мне, — но прошел всего один день. Я обещаю тебе, что делаю все, что в моих силах, любимая.
— Лаклан, — окликает Деклан, закрывая дверцу духовки, привлекая внимание Лаклана. — Что ты решил насчет Лондона?
— Лучше всего было бы остановиться в отеле.
— Отель? — спрашиваю я. — Отель для чего?
Деклан садится за стол рядом со мной.
— Лаклан едет с нами в Лондон.
— Почему?
— Для защиты.
— Мне не нужна нянька, Деклан.
— Это так?
Прищурив глаза, раздраженная, я отвечаю:
— Ричард мертв. О чем ты беспокоишься?
— Когда дело касается тебя… всего.
Я смотрю на Лаклана и говорю ему:
— Без обид, но мне не нужно, чтобы ты приглядывал за мной.
— Я согласен с Декланом в этом вопросе.
— Мы будем жить в одном из самых безопасных зданий в мире, — утверждаю я.
— Что может случиться?
— А как насчет Жаклин?
— Жаклин? Жена Ричарда? — Я практически смеюсь. — Она ничто. Она светская львица. Домохозяйка. Шлюха. А…
— Вдова, — резко перебивает Деклан. — Она знает, что мы убили ее мужа.
— Это не про нее. Она слишком слаба.
— Я бы не стал так быстро недооценивать. Она потеряла все, и теперь у ее ребенка нет отца.
— Ричард не был отцом ее ребенка, — открываюсь я. — Это ребенок Беннетта.
Брови Деклана вопросительно сдвигаются, и я объясняю:
— Она забеременела от него, когда я была за ним замужем. Я не знала до тех пор, пока он не умер. Эта бомба была вывалена на меня, когда я пошла на чтение завещания. Беннетт оставил ему бизнес — активы.
Он быстро смотрит на Лаклана и говорит:
— Не мог бы ты дать нам минутку?
— Конечно.
Как только Лаклан выходит из комнаты, Деклан продолжает:
— Ты взяла его деньги?
В его обвиняющем голосе есть нотка осуждения, вызывающая у меня протест.
— Да, — огрызаюсь я. — Я взяла его деньги.
— Сколько?
— Не так много, как получил его незаконнорожденный ребенок, но достаточно.
Его зубы скрипят, прежде чем он говорит дальше, подчеркивая свои слова:
— Сколько, Элизабет?
Мои руки напрягаются, когда я думаю о числе, но я говорю ему правду.
— Один и два десятых.
Деклан облегченно вздыхает, и тогда я понимаю, что он предполагает меньше нулей, я уточняю, добавляя:
— Миллиарда.
— Миллиарда? — выпаливает он.
— Да, Деклан. Один и два десятых миллиарда. Конечно, ты знал, насколько он был богат. Это не должно быть неожиданностью. Единственное, что было удивительно, так это то, как мало я получила.
Мои слова отрывисты, и меня расстраивает его негодование.
— Что? — спрашиваю я с досадой. — Перестань так на меня смотреть. Если ты хочешь что-то сказать, просто скажи это.
— Ты не можешь взять эти деньги.
— Почему нет? Ты хоть представляешь, через какой ад я прошла, чтобы получить их?
— Но почему? С какой целью,
