внимание.
А я ничего уже не вижу.
Чувствую только ярое, животное желание убивать.
Ублюдков, что посмели ее украсть. У меня.
Мою Кристину!
— Ренат хотел сказать, что похищение на неё плохо повлияло. Но в целом она, кажется, справляется.
И тихо так добавляет, снова выпучив свои глаза:
— Более или менее.
Это мне не нравится. Они покалечили ее? Руки, ноги поломали? Могли!
Ничего, все вылечим, исправим. Главное жива. Жива!
Я подрываюсь и вырываю катетер, не обращаю внимание на струю крови. Нужно найти ее. Немедленно. Извиниться, что не спас.
Извиниться, что так долго лежал без дела.
— Руслан, приди в себя. Мужик, возьми себя в руки.
Да я сам понимаю, что из плена здоровыми не возвращаются. Они поломали ее, если не физически, так морально.
Как быстро парни ее спасли?
Но следующие слова друга удивляют и заставляют меня остановить поток наихудших мыслей.
— Три месяца с тобой сидит. Наша Катька попросила, чтобы мы помогли ее устроить сюда медсестрой.
Она здесь, дышу спокойнее и смотрю на дверь.
Тем лучше.
Нам нужно срочно поговорить. Кажется, я сейчас сдохну, если не увижу ее через секунду.
— Я должен ее увидеть. Должен. Должен. Должен...
— Стой, здоровяк, — кричит мне кто-то в ухо, удерживая за плечи. Встать не дает.
Пусть хоть привязывают. Все равно встану и найду.
— Кристи-ина! Кристи-ина!
— Да стой же ты! Блять! Захар, держи его.
Глава 14
Торчать в этом храме хлоргексидина и преднизолона смысла больше не было.
Но, чтобы я не вырвался и не встал с кровати, меня просто привязали ней. Как собаку.
Пытались объяснить, что мне еще как минимум месяц нужен относительный покой.
Вот только покой наступит, когда Кристина окажется рядом со мной.
Там, где ее место.
Но на все вопросы слышал тупой ответ — уволилась.
Причины. Явки. Пароли.
Обижал может кто, угрожал.
Но судя по рассказам, Кристина особо ни с кем не общалась, это даже порадовало меня.
Была прикреплена только к одному пациенту — ко мне.
Хотя и часто бегала в детское отделение.
Наверное, помечтать, как будет качать на руках нашего ребенка.
Думал, что ждала меня, когда очнусь, чтобы сразу к делу приступить.
Только, когда на третий день она не появилась, я понял, что начинаю потихоньку звереть.
Где она, черт возьми?
Еда потеряла свой вкус и запах, а люди начали раздражать.
Их было так много, что в голове стоял гул.
Пришел мой заместитель, молодой, семейный мужик. Я его от тюрьмы в свое время спас.
Я был, конечно, рад слышать, что он меня не надул на деньги, не присвоил ничего себе и даже не попытался, но как же бесила его лишняя болтовня.
Дамира приходила, чуть ли не с ложечки кормила и тоже спросила, где та тихая девушка, что постоянно меняла капельницы и поправляла одеяло.
Моя Кристина. Смылась. Убежала, избавившись от меня.
— Я бы тоже хотел это знать, — выдыхаю и отворачиваюсь от еды.
Жрать стало можно, только вот не хочется совсем.
Так же, как не хочется видеть эти жалостливые лица, словно я инвалид какой.
А нет! Я почти полон сил. И ещё на ринг вернусь.
Пора браться за дело, а не отлёживать бока.
Кристина ведь может надумать, черт знает, чего. У этих баб всякая чепуха же в голове творится.
Пора напомнить ей, что искра, проскочившая между нами, так и не зажглась в огонь.
Пора напомнить ей, что хватит глазеть на чужих детей, пора своих делать. И надо сказать, я планирую быть в этом очень изобретательным. И главное старательным.
Для начала, пока я не приду в норму, она меня оседлает, и сама будет управлять нашим грязным процессом.
Смачно насаживаться на мой жезл, держа свои сосочки ягодки пальчиками.
Но как только врач разрешит физические нагрузки, управлять ее изящным телом начну я.
Так, что уши будет закладывать от звонких переливов ее сладких стонов.
Я буду использовать ее тело каждый день, безостановочно. И пусть только попробует что-то простив сказать.
Будет жестко наказана. А фантазии для таких игр у меня будет предостаточно.
Мы с ней повеселимся. Только эти мысли помогали мне выживать в этом месте без неё.
Ко мне пытались приставить других медсестёр. Хорошеньких. Сисястых.
Да все не то. Гнал всех. Потому что не блондинки, потому что кожа не такая нежная и взгляд не такой добрый. И пахнут они лекарствами.
А моя не так пахнет.
От моей аромат совсем другой, родной, свой, такой, что хочется своим запачкать.
Мою никем заменить нельзя.
Но эти глупые дуры так и продолжали липнуть, когда узнали, кто я, когда поняли, что этот страшный мужик имеет много бабок.
Курицы.
А Кристина — она не такая, она меня сразу полюбила, как человека, а не как кошелёк.
Меня. Такого злого и большого.
И ушла! Ушла, сучка такая.
Ну ничего, мы не гордые, мы и побегать можем, с нас не убудет. За такой-то.
Жена же будущая, сразу понятно, что не будет все так легко. Тем более в сложившейся ситуации.
Зато какой кайф будет получить ее сполна, когда станет моей полностью.
— Руслан, ты слышишь меня, — зовет меня Ахмедов, который по моей просьбе прибыл в больницу и нашел всю скрываемую информацию.
Меньше всего я ждал, что даже Захар с Ренатом будут игнорировать мои просьбы дать адрес Кристины.
Вот от них подставы никак не мог предположить, но они как партизаны молчали оба. И я знал, откуда корни росли.
Катька им так приказала, так вот эти два каблука не могли отказать своей девке.
Понимаю.
Была бы рядом моя Кристина и попросила бы чего, тоже бы не отказал.
Но по секрету же можно было мне сказать, я бы их не сдал.
Ахмедов же нормальный мужик. Выложил инфу сразу же, по первой просьбе.
Нормальный мужик. Правда женат, четверо сыновей, но моя приемная мать — Дамира, его давняя любовница.
Я сначала, как узнал, морду ему набил.
С дури, конечно. Ведь нельзя так, трахать столько лет и иметь свою семью на стороне.
Сцепились мы тогда как звери. Обида во мне сильная была.
Потом уже за пивом он-то и рассказал, что моя приёмная мать — это жена его покойного брата, он любит ее всю жизнь.
Это не удивительно.
Даже в свои пятьдесят она все еще остается очень интересной, ухоженной женщиной с острым взглядом и ровным
