— Ты не против? — наконец спросила она.
— Не против чего?
— Что я здесь торчу?
— Это просто именины сердца, — хмыкнул я. — Где еще я могу поучаствовать в такой увлекательной беседе?
Она вздрогнула.
— Мне очень жаль, но правда, ты не против, чтобы я здесь осталась?
— Конечно нет.
— И приставать не будешь?
— И приставать не буду, — заверил я ее.
По выражению ее лица мне показалось, что ответил я не правильно.
— Если бы я была мужчиной, — медленно проговорила она, — то я на твоем месте переспала бы с девушкой.
— Если тебе кажется, что я добрый, честный и щедрый, — скромно уточнил я, — то ты, безусловно, права.
— Вот это меня и беспокоит!
— Что именно? — осторожно спросил я.
— Почему ты не хочешь переспать со мной? Самый очевидный ответ — потому что я тебе не нравлюсь, верно?
— Ты мне безумно нравишься.
— Но тем не менее спать ты со мной не хочешь! — В ее голосе появились арктические нотки. — Значит, ты либо педераст — во что я не верю, — либо паршивый обманщик!
Она взяла свой стакан, соскользнула с табурета и подошла к окну. Стоя ко мне спиной, она смотрела на ночную улицу, а я, как подобает примитивному самцу, не мог придумать, что сказать в ответ на натиск такой обезоруживающей логики. С крючка меня снял телефонный звонок, прозвучавший спустя пару секунд. Я бросился через всю комнату к телефону, чтобы не упустить счастливый случай.
— Холман, — официально сказал я.
— Клайд Камерон, — пролаял мне в ухо знакомый голос. — Мне пришло в голову, что вы можете захотеть связаться со мной в нерабочее время. Запишите номер, его нет в справочнике.
— Благодарю вас. — Я записал номер. — Один вопрос, мистер Камерон. Как мне связаться с Саймоном Камоттом?
Последовала долгая пауза.
— Я бы не стал беспокоиться относительно Саймона, — наконец произнес он. — Он рассказал мне, что это была ложная тревога.
— Что конкретно он вам рассказал?
— Что вы искренне думали, будто нашли Трисию, но это оказалась незнакомая девушка. Не тревожьтесь на этот счет, Холман, все мы иногда ошибаемся. — Снисходительный сукин сын был сама любезность. — Продолжайте ваши поиски.
— Спасибо за разрешение, — взорвался я, но он уже положил трубку.
Я взял со стойки свой стакан и подошел к брюнетке, стоявшей у окна.
— Эй, бука! — весело окликнул я. — Я вот что подумал: не лучше ли мне смотреть не на тебя, а на твое отражение в зеркале? Ну, чтобы не превратиться в камень от твоего взгляда?
— Может, ты еще умеешь шевелить ушами? — горько произнесла она. — Чтобы выступать с комической скороговоркой.
— Я большой мастер комической скороговорки, но для этого нужен партнер. Как насчет того, чтобы заполнить анкету?
— Один из нас должен умереть. Я только не решила пока, кто именно.
— О'кей, — весело сказал я. — И вот мы на арене!
Готова? Первая строка: ваше имя — Бонни Адамc?
— Да.
— А как звали убитую девушку?
— Откуда мне знать? — Она раздраженно дернула плечом. — Я же ее не видела!
— Отлично, — терпеливо продолжал я. — Я сделаю кое-какие намеки. В кресле лежала та самая девушка, которая снималась в порнофильме вместе с Маризой Варгас. Та самая, которую ты назвала вчера Трисией Камерон. Обнаружив сегодня ее тело, я позвонил Клайду Камерону. Он прислал парня по имени Саймон Камотт, который представился женихом Трисии. Он заявил, что мертвая девушка — не Трисия. Итак — мы подходим к кульминационной точке! — один из вас солгал, верно?
— Можешь верить кому хочешь, — устало махнула она рукой.
— Знаешь, есть такая методика — Дэнни Бриджс использует ее в своих фильмах, — непринужденно заговорил я. — Не замечала? Он постоянно дает некоторые кадры с увеличением. Не буду пояснять, что именно он любит увеличивать, — ясно, что не лица. Тот фильм, что мне показали, совсем короткий — на десять, максимум двенадцать минут. За это время лица героев появляются в кадре самое большее пару раз.
— Ты пишешь диссертацию о порнофильмах? — скучающим голосом произнесла она.
— Что помнит зритель, когда проходят последние титры? — продолжал я. — Букет анатомических подробностей да цвет двух шевелюр. Лиц он не помнит совсем.
— Бьюсь об заклад, что ты куда-то клонишь, — она посмотрела на меня в упор, — но, убей Бог, не пойму куда.
— Я запомнил, что брюнетка худая, а блондинка в теле.
А теперь я вижу брюнетку в теле и...
Я глубоко запустил пальцы в ее волосы и дернул изо всех сил. Аккуратный черный шлем вместе с челкой остался у меня в руках. Она изумленно вскрикнула и застыла, так и не повернувшись ко мне от окна. Освобожденные золотые кудри, собранные под париком, начали падать ей на плечи, распрямляясь.
— И вот я вижу блондинку в теле, — закончил я фразу.
— Сволочь поганая, сукин сын! — сдавленно прошипела она.
— Я мог бы проделать что-нибудь еще похуже, — оправдался я. — Сорвать с тебя все тряпье и произвести более подробный досмотр.
— Я наконец решила, — выкрикнула она, — умереть; должен ты, и желательно сию минуту!
— Ну разве можно так говорить, — упрекнул я, — когда мы даже еще толком не представлены друг другу, Мариза?
Мне все уже стало ясно. Через некоторое время она остынет, потому что у нее нет другого выхода. Мы еще выпьем, пообедаем, она расскажет мне про свою жизнь: почему она сбежала от дорогого папочки и как начала сниматься в порно и маскироваться под брюнетку. Потом — дал л волю воображению — ей потребуется утешение в моей постели, или, самое худшее, мне придется вернуть ее к груди безутешного отца и получить славненький жирненький чек. Но тут мои мечты прервал звонок в дверь.
Мариза резко повернулась ко мне, в ее огромных синих глазах отразился испуг.
— Кто это? — истерично вскрикнула она.
— Откуда мне знать? — резонно ответил я. — Пойду посмотрю.
— Не говори, что я здесь. — Она вырвала у меня парик и взгромоздила его на голову.
— Кто бы там ни был, я скоро от него избавлюсь, — пообещал я. — Я быстро.
— Куда мне уйти?
— Пойди в кухню, — предложил я. — Можешь заодно пошустрить насчет обеда.
— Я наточу самый большой нож, — объявила она, направляясь к кухне, — и, когда ты избавишься от того, кто пришел, Рик Холман, я, — скорей всего, убью тебя!
