давая такой портрет кандидата, «Таймс» называла своих оппонентов не либералами, а грилиитами.
Члены, отколовшиеся от партии в 1872 г., назвали себя либералами отчасти потому, что их лидеры — интуитивно или сознательно — почувствовали преимущества этого названия, а отчасти потому, что их первоначальные лидеры в какой-то мере отождествляли себя с английской Либеральной партией. Однако как бы ни был хорош этот символ, он оказался недостаточно могущественным для того, чтобы обеспечить устойчивость столь разношерстной партии, возглавляемой поносимым всеми эксцентриком. Вследствие неадекватности и программы, и лидера, движение и идентифицирующий его символ так и не стали жизнеспособными. Грант одержал внушительную победу над либеральными республиканцами; Грили победил только в двух южных и четырех пограничных штатах, набрав всего 62 голоса выборщиков против 186 голосов, отданных за Гранта179. После этого в течение многих лет никакая из уважающих себя групп не выбирала названия либеральной, поскольку этот ярлык стал ассоциироваться со столь проигрышным делом.
Прогрессизм и журнал «Нью рипаблик»
Следующий важный этап в истории либерализма в США наступил в 1916 г. Для того чтобы понять значение этого момента, следует рассмотреть некоторые предшествующие события.
У прогрессистского движения было три интеллектуальных отца — Уолтер Уилл, Герберт Кроули и Уолтер Липпман. Все они были очень близки к Теодору Рузвельту180. Когда Т. Рузвельт выставил свою кандидатуру в президенты от «Партии сохатого»181 в 1912 г., Уилл, Кроули и Липман были его преданными сторонниками. Потерпев неудачу, Т. Рузвельт признал провал «третьего» партийного движения, заявив: «Борьба окончена. Мы разбиты. Единственное, что нам осталось, — это вернуться к республиканской партии»182. Но Уилл, Кроули и Липпман, решившие тогда объединить усилия и организовать журнал «Нью рипаблик»183, были убеждены, что новая партия может стать постоянной184. Так, Кроули писал Т. Рузвельту: «Теперь, когда закончилась первая схватка и началась долгосрочная кампания, я чувствую, что настал момент решить вопрос об организации партии на постоянной, демократической и независимой основе»185.
Поначалу редакторы нового журнала превозносили добродетели Рузвельта, однако вскоре им стало ясно, что тот не собирался склоняться к идеям «Нью рипаблик». В то же время редакторы не были в восторге и от действовавшего президента Вудро Вильсона. «Их прогрессистская философия требовала сильного лидера, способного обеспечить развитие демократии и национализма. Но у “Нью рипаблик” такого лидера не было»186.
На выборах 1916 г. издатели «Нью рипаблик» вначале решили поддержать республиканского кандидата Чарльза Хьюза187 и защищали его от тех, кто считал, что, как член Верховного суда США, он не может бороться за президентский пост. Но журнал хотел видеть на президентском посту сильного лидера, тогда как незадолго до этого его редакторы критиковали Хьюза за мягкость. К концу июля 1916 г. их недовольство Хьюзом возросло188.
Тем временем полковник Эдвард Хаус и другие сторонники Вильсона понимали все преимущества, связанные с перспективой заполучить голоса прогрессистов189. Хотя к 1916 г. тираж «Нью рипаблик» составлял всего 24 000 экземпляров, это было довольно влиятельное издание, среди сотрудников и сторонников которого числились Чарльз Бирд, Рандольф Бурн, Джон Дьюи, Феликс Франкфуртер, Лернед Хенд и Джордж Сантаяна. «“Нью рипаблик”, — пишет Чарльз Форси, — уже создал себе имя в среде интеллектуалов, а от интеллектуалов в какой-то мере зависели голоса тех, кто не считал себя принадлежащим ни к какой партии, и голоса прогрессистов»190. Особый интерес к журналу проявляли жители Восточного побережья. Под влиянием ситуации Вильсон начал перенимать принципы «нового национализма» Теодора Рузвельта. Первым признаком этого сдвига в политике Вильсона стало выдвижение (тепло одобренное «Нью рипаблик») Луиса Брандейса в состав Верховного суда США, которое имело место 28 февраля 1916 г. Затем Вильсон поддержал билль Холлиса—Балкли о кредитах фермерам191; «Нью рипаблик» ратовал за эту меру с 1914 г. К осени 1916 г. контролируемый демократами Конгресс фактически принял все важные пункты программы нового национализма 1912 года192, и уже к августу «Нью рипаблик» переключился на поддержку Вильсона193.
В июле 1916 г., когда «Нью рипаблик» еще имел <в отношении Вильсона> некоторые сомнения, журнал настаивал: «Либералам необходимо добиваться от г-на Вильсона некоторой гарантии… что более поздние предпочтения его администрации в период, когда она будет у власти, не окажутся столь же мимолетными, как его более раннее увлечение доктринерской свободой». Проницательный исследователь этого периода Чарльз Форси замечает: «Использование слова “либералы” в данном случае является первым его упоминанием на страницах “Нью рипаблик”»194. Он также пояснял:
«В мировоззрении Кроули, Уилла и Липпмана… обнаружился едва заметный сдвиг, который виден даже тогда, когда они выражали сомнения <в политике Вильсона>. Теперь они заговорили о “либералах”, а не о “прогрессистах”, как это всегда было ранее. Сдвиг в терминах показывал, насколько сильным было обаяние вильсоновской власти, но — как видно из последующей путаницы в американской политической мысли — он делал также очевидным пиратский характер <заимствования> слова, которое по праву принадлежало джефферсонианцам195. В августе 1916 г., когда Хьюз выступил перед республиканской партией с официальной речью о согласии баллотироваться в качестве ее кандидата, редакция «Нью рипаблик» могла уже без всякого смущения выразить свое недовольство тем, что республиканец “так и не оправдал доверия либералов”.
Теперь редакцию «Нью рипаблик» больше устраивало название “либералы”, нежели “прогрессисты”, потому что последнее Слишком явно напоминало о “Партии сохатого” и мешало всякому объединению сил вокруг нового лидера»196.
Форси полагает, что только джефферсонианцы, как приверженцы ограниченного федерального правительства, могут с полным основанием называться либералами. Однако определение «либеральные» могло «по праву» принадлежать джефферсонианцам, только если бы значение слов оставалось неизменным, Но значение слов меняется. Как признавал судья Холмс в 1918 г.: «Слово не кристалл, прозрачный и неизменный, оно — оболочка живой мысли, и его окраска и содержание могут сильно изменяться в зависимости от обстоятельств и времени, в которые оно употребляется»197.
В начале XX в. в США слово «либерализм», вероятно, подразумевало манчестерскую экономическую доктрину. Именно поэтому один из авторов доказывал, что для описания своего движения за реформы американцы должны употреблять термин «прогрессистское»198. Но к 1916 г. в Англии предложенное Хобхаусом определение нового либерализма уже одержало явную победу. К 1916 г. для таких американцев, как Уилл, Кроули и Липпман, пристально следивших за британской политикой, использование слова «либеральный» не было чем-то необычным, так как теперь этот термин не обязательно имел манчестерские коннотации. Поскольку новая этикетка оказалась вполне приемлемой и поскольку старый термин («прогрессистский») перестал подходить из-за того, что прочно ассоциировался с их прежним союзником Теодором
