— Более или менее, — ответила она. — Я отделалась небольшой шишкой, которая скоро пройдет. Врачи зря тебя напугали.
Грэм поставил вазу на тумбочку возле ее кровати и озабоченно посмотрел на нее.
— А я думал, что ты как минимум лежишь в гипсе. Кстати, врачи здесь совершенно ни при чем—это Фиона наговорила мне по телефону всяких ужасов.
Рэчел улыбнулась.
— Тебе пора уже знать, что Фиона любит преувеличить.
— Это мне известно, — проговорил Грэм. — Но я видел машину. Если судить по тому, как она выглядит, можно было ожидать чего-то похуже, чем несколько переломов.
— Но я действительно почти не пострадала, — возразила Рэчел. — Воздушный мешок сработал как надо. Напомни мне послать благодарственное письмо тому, кто его изобрел.
— Гораздо больше меня интересует, из-за чего произошла авария. — Грэм придвинул к ее кровати стул и сел. Его лоб прорезала озабоченная морщина. — Как вышло, что ты потеряла управление? В полиции мне сказали, что на траве остались следы заноса.
— Я не теряла управление. Во всяком случае, до тех пор, пока «Мерседес» не начал крутиться по траве как кошка, которая ловит себя за хвост. Когда я спускалась с холма, неожиданно отказали тормоза, и мне пришлось свернуть, чтобы не вылететь на перекресток.
— Отказали тормоза? — переспросил Грэм, и его брови поползли наверх.
Рэчел удивленно взглянула на него. Впервые за все это время она подумала не о призраке Тома Шеридана, а о реальной опасности, которая ей угрожала, и по спине ее пробежали мурашки.
— Когда я нажала на педаль, она вдруг провалилась до самого пола. Должно быть, лопнул маслопровод, и вся тормозная жидкость вытекла.
— Но как это могло случиться? — Грэм недоуменно покачал головой. — Хорошо, я распоряжусь, чтобы «Мерседес» отбуксировали в гараж и все тщательно проверили. Пусть разберут эту машину по винтику, но доберутся до причин аварии. Я думаю, тебе, несомненно, нужен новый автомобиль. Ты, наверное, не захочешь ездить в отцовском «Роллс-Ройсе»?
Рэчел поморщилась.
— Не захочу.
— Я так и думал, — кивнул Грэм. — Какие у тебя есть пожелания насчет марки?
— Возьми любую, только не спортивную. Яих терпеть не могу.
— Вот почему ты всегда отказывалась, когда я предлагал подбросить тебя в моем «Корвете»!
— Угадал, — согласилась Рэчел.
— Хорошо, я это учту. — Слабая улыбка, появившаяся было на лице Грэма, погасла, и он добавил серьезно: — Ты уверена, что действительно не пострадала?
— Уверена. — «Просто я схожу с ума — только и всего. Мне уже мерещатся призраки», — подумала она. — Врачи хотели, чтобы я прошла полное обследование, потому что, по их мнению, после аварии я… слишком долго была без сознания. Но я знаю, чтосо мной все о'кей. Завтра утром я вернусь домой.
— Тогда я заеду за тобой завтра, — решил Грэм и поднялся. — Не в «Корвете», — с улыбкой добавил он. — Ну а сейчас мне пора идти. Постарайся выспаться.
Рэчел хотела задержать его — ей страшно было оставаться наедине со своими мыслями, но она не знала, как объяснить Грэму все, что с ней произошло. Поэтому она сказала только:
— Не мог бы ты выполнить еще одну мою просьбу?
—Конечно, с удовольствием.
— Будь добр, загляни к нам и успокой Фиону и дядю Кэмерона. Скажи им, что я жива и здорова и что завтра они снова меня увидят. Ладно?
— Хорошо, Рэчел.
— Спасибо, Грэм.
— Не стоит благодарности. — Адвокат немного поколебался, потом нерешительно тронул ее руку. — До завтра, Рэчел.
В ответ Рэчел улыбнулась и кивнула. Она продолжала улыбаться до тех пор, пока за Грэмом не закрылась дверь. Потом улыбка ее погасла, и Рэчел устало вздохнула.
Ей предстояла долгая, долгая ночь.
Было, наверное, уже за полночь, когда Рэчел проснулась. Вернее, не проснулась, а пришла в себя после тяжелого сна без сновидений, вызванного успокоительным и таблетками. Врач, не обнаруживший никаких признаков сотрясения мозга, которого он опасался, решил, что все дело в нервном потрясении, и прописал ей сильный седатив.
Но сон, навалившийся на нее, был больше похож на сон дубовой колоды на дне черного пруда.Он не принес Рэчел ни отдыха, ни покоя, зато теперь, когда ей необходимо было проснуться, она никак не могла справиться с лекарством, продолжавшим туманить мозг и мешающим открыть глаза.
В палате, где лежала Рэчел, было тихо и темно. Единственным источником света служила небольшая тусклая лампа дежурного освещения, укрепленная на стене над ее изголовьем.
Потом из мрака возле двери показался он. Бесшумно приблизился к кровати, и Рэчел почувствовала, как сердце у нее в груди замерло от страха и волнения.
Несколько мгновений он стоял молча, глядя на нее сверху вниз, и лицо его было мрачно. Потом с губ его сорвались какие-то звуки — слишком тихие, чтобы она могла разобрать слова, однако Рэчел уловила с трудом сдерживаемое напряжение. Повинуясь безотчетному порыву, она протянула к нему руку, и ее пальцы ощутили упругое тепло его кожи, под которой перекатывались сильные мускулы.
Ощущение было настолько реальным, что Рэчел невольно вздрогнула.
— К-кто ты? — пробормотала она, и это было все, что она смогла произнести. Лекарство никак не давало ей прийти в себя. Веки ее словно налились свинцом, язык с трудом ворочался во рту, а поднятая рука казалась такой тяжелой, что Рэчел с трудом удерживала ее на весу.
Он наклонился совсем близко, и несколько мгновений Рэчел рассматривала его лицо, отчаянно пытаясь сосредоточиться. Оно казалось ей таким знакомым… Где-то, когда-то она уже видела этого человека.
В следующее мгновение ее сердце сжалосьот боли, знакомое лицо дрогнуло и расплылось от нахлынувших слез.
— Прости… — пробормотал он.
У него были синие глаза.
Рэчел почувствовала, что готова заплакать, не сознавая, что уже плачет. Ей хотелось что-то сказать, но как раз в эти минуты лекарство сломило ее отчаянное сопротивление, и Рэчел уснула, уронив руку на одеяло.
Но знакомое лицо этого незнакомца преследовало ее и в самых глубинах сна.
Утром, при ярком свете дня, когда закончилось действие успокоительного, ночной гость снова начал казаться Рэчел в лучшем случае — призраком, а в худшем — галлюцинацией, первым симптомом пока еще неустановленной психической болезни.
Но, несмотря на это, она знала, что незнакомец на самом деле побывал ночью в ее палате.
Откуда у нее возникла эта уверенность, Рэчел и сама не могла бы объяснить, однако она не сомневалась, что незнакомый молодой мужчина с серебристо-белыми волосами каким-то образом проник в ее комнату и несколько мгновений стоял возле ее кровати. И она на самом деле держала его за руку, а он просил у нее прощения. Вот только глаза у него были не лиловыми, как ей показалось после аварии, а ярко-синими, почти голубыми. Несмотря на слабое освещение, она сумела это разглядеть.
