Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
– Мы даже целовались. А он потом взял – и стал гулять со Славкой. Ага, ага, – торжественно закивала незнакомка. – Прикинь! У нее, типа, подруга была, Зиночка, конопатая такая. У нее, типа, что-то с Петюней было. А Славка возьми да начни на этого Петюню наезжать. Короче, ругались они, ругались, а потом целоваться стали. Прикинь! Зиночка – к моему Пашке, они вроде как с Петюней дружки. Ну, тот и вставил Петюне по первое число. Славка только и успевала за йодом да за зеленкой бегать. А потом я смотрю, а она уже никуда не бегает, а ходит под ручку с моим Пашечкой. Прикинь? – Незнакомка попыталась включить Моторову в разговор, но ответа не получила. – А еще умереть со мной вместе собирался… – И четко выговаривая каждую букву: – Предатель! Знаешь, что бы я делала со всеми, кто говорит, что любит, а потом бросает?
– Что? – бесцветно переспросила Аня.
– Убивала бы!
Аня опустила глаза. Это выход. Убить… Только не Королева. Она слишком его любила, чтобы причинить вред.
– Я бы их всех, всех убила! – с неожиданной яростью произнесла незнакомка. – За то, что не любят, а врут, что любят!
Принявшая решение Анька выпала из транса самобичевания и внимательно вгляделась в собеседницу.
– А ты откуда? – задала она вполне резонный вопрос. Первые три отряда жили в одном корпусе, и за десять дней лица более-менее примелькались. Эта же девчонка вроде как была знакома Аньке, но не по отрядным делам. Где же она ее видела? Дочка кого-нибудь из обслуживающего персонала? – Ты кто?
– Я из первого, – голосом заговорщицы сообщила незнакомка и вдруг скривила лицо, как будто килограмм лимонов за раз проглотила. – А вот и вожатая, – последнее слово она произнесла с хрипом, выдавливая его из себя, как отраву.
Алена шла по дорожке, с тревогой поглядывая по сторонам. Даже под кусты смотрела.
– Аня! – всплеснула руками вожатая. – Господи! Как ты меня напугала! Ты где затерялась? Все сидят, тебя нет! Хватит уже пропадать. У меня от ваших пропаданий голова кругом идет. Ты чего здесь сидишь?
– С новенькой болтаю. – Видеть Алену было неприятно, словно она чем-то провинилась перед Моторовой. – Из нашего отряда.
– С какой новенькой?
Последние метры до беседки Алена пробежала, но все равно опоздала. Новенькая успела уйти. На полу остались только следы от ее тапок.
Алена пощупала Анин лоб, посмотрела в глаза.
– Ты себя хорошо чувствуешь? – осторожно спросила она. – Почему ты не пошла в столовую?
– Я не хочу есть, – отстранилась Аня.
– Может, отвести тебя в изолятор?
Моторова посидела, чуть раскачиваясь, решая про себя сложную загадку жизни, а потом вскочила, словно ее сзади кольнул кто.
Ей вдруг показалось, что все это глупость и наваждение. Что Королев не мог так поступить. Ей все привиделось. Или кто-то коварный внушил ей все это?
– Нет, я не пойду в изолятор, – улыбнулась Аня своей лягушачьей улыбкой. – Я пойду в столовую. – Она представила, как войдет в гулкий, пропахший едой домик, услышит множество голосов и на привычном месте увидит Королева. На завтрак всегда дают хлеб с маслом. Надо поделиться им с Лешкой. – А это правда, что мы завтра идем в поход? Возьмут всех?
– Всех.
Алена проводила Моторову очень внимательным взглядом. Анечка, конечно, девочка странная, еще и выглядит чудновато. До недавних пор ее чудачества развлекали, а теперь начали пугать. И не только в ней была проблема. Обе палаты первого отряда словно попали под воздействие магических сил, и все немножко сошли с ума. А если так, небольшая прогулка им точно не повредит. Кстати, надо зайти в изолятор за справками, потом к Семенычу за продуктами и к физруку за инвентарем. Заглянуть в Интернет, узнать, какая завтра будет погода, и проверить обувь. А то ее красавицы отправятся на прогулку в босоножках или в туфельках на каблуках. С них станется.
– Обувь проверь, – буркнула Вера Павловна, не поднимая головы от своих бумаг. – И пластыря возьми побольше. Крем от ушибов и натертостей. Вон аптечка лежит, я тебе все собрала. Бери список, там почти у всех разрешение. Покажешь Курицыну, пусть подпишет. И чтобы у всех были головные уборы. В лесу клещи, на открытой местности солнце. Купаться запрещено. Но купальники возьмите. Не будут же они у тебя голышом в речку нырять. Места для купания тебе наш спортивный комментатор покажет. Ну, чего застыла?
Еще бы не застыть! Алена держала в руках список, и в душе у нее рождалось нехорошее предчувствие новой беды. Напротив фамилий стояло магическое слово «разрешено» и не менее магическая закорючка. И только в четырех строчках значилось трагическое «отказ».
– А почему этим нельзя? – ткнула Алена в список пальцем. – Им как раз было бы хорошо проветриться. Мы, можно сказать, из-за них и идем.
– День из изолятора! Нервный срыв! Мать моя, ты хочешь их угробить?
Слово «угробить» неприятно кольнуло. Оно скользкой ящерицей шмыгнуло по телу и скрылось под плинтусом. Алена осторожно подняла голову. Она хорошо помнила этот кабинет. В нем постоянно пахнет резким нашатырным запахом, в трещинках на потолке как будто застрял чей-то крик.
– Почему угробить? Наоборот, спасти. Им надо уйти из лагеря.
Вера Павловна вопросительно посмотрела на вожатую поверх очков.
– Мать моя, а не пропить ли тебе курс глицина? Что-то вы тут все нервные стали. Два года прожили тихо-мирно и вдруг перевозбудились. С тобой-то что, мать моя?
– Ничего, – Алена медленно сложила листок, провела пальцами по сгибу. – Ребята говорят, что видели здесь Канашевич. Моторова и Зайцева в лагере в первый раз. Королев пятый, Кабанов второй. Постников впервые. Почему она выбрала их?
– Мать моя… – Вера Павловна отложила ручку. – Ты это серьезно?
– Полчаса назад Моторова разговаривала с новенькой из первого отряда.
– Какой новенькой? – всполошилась врач, закапываясь в бумаги. – Мне никто не приносил обменную карту…
– У нас нет новеньких. Новенькой была Канашевич. Она приехала через три дня после начала смены.
Маленькая ладонь с пальцами, унизанными перстнями, грохнула о стол. Алена от неожиданности вздрогнула.
– Так! Мать моя… Ты мне это прекращай! Что за фантазии? Перегрелась? Не высыпаешься? Устала? Берешь отгул и едешь домой. Хоть на один день, хоть на два. Но эти фантазии ты мне брось! Привидения у нее здесь бродят! Если бы врачи таскали за собой своих привидений, то они на третий год работы умирали бы! Ты педагог! И работаешь с людьми. А люди – материал хрупкий. К тому же все объяснилось. Канашевич была девушкой неуравновешенной, склонной к суициду. Так и в карте было написано. С твоей стороны ошибки никакой не было. Девочка почувствовала себя плохо, ее положили в изолятор. Никто ж не знал, что она приволочет с собой мешок таблеток! Даже родители тебя не обвиняли, а ты винишь. Запомни! Ты все делала правильно!
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 114
