ясно, как будто девочка была от меня в паре метров.
Я засунула телефон в карман, подошла к краю поля, на котором виднелась комковатая земля, и начала вглядываться в заросли клевера.
Она определенно была где-то там.
— Эй! — прокричала я.
Ночь стояла не слишком темная. Облака не заслоняли лунный свет, а рассеивали его, так что по всему небу разливалось неясное свечение. В просветах между ними мерцало несколько звезд. Если бы на поле кто-то двигался, я бы это заметила. Значит, девушка не двигалась. Она была ранена.
Я шагнула в грязь.
— Эй? Кто вы?
Плач прекратился, как будто девушка не ожидала, что ее услышат.
— Вы в порядке? — крикнула я. — Где вы?
В ответ раздалось жалобное всхлипывание.
— Вы ранены? — Еще три шага вперед. Я держала в уме, что чистая дорога остается у меня за спиной. — Скажите мне, где вы! Я помогу вам!
Снова наступила тишина.
А что, если это, был не человек? Что, если это Лидия пыталась заманить меня в темноту? Может, она точно так же вытащила Кендру из дома посреди ночи? Если посмотреть на ситуацию объективно, никакой девушки тут просто не могло быть. Неужели завтра утром на дороге найдут мою машину, а на приборной панели — желтую розу?
Я сделала еще несколько шагов. Меня слепили холодные капли дождя и новый приступ ненависти.
— Мы же договорились! Ну, раз ты не выполнила свою часть сделки, я могу…
Я уже хотела повернуться и уйти. Но тут до меня снова донеслись рыдания, так что я заставила себя остановиться и пересмотреть свое решение.
В моей жизни было множество ситуаций, которых объективно просто не могло быть. Да, я не знала, кто плачет в поле, но это еще не значило, что плакал не человек.
Если она умрет… кем бы она ни оказалась… это будет твоя вина.
Снова.
Так что я двигалась дальше. Осторожно, медленно. Т]ри метра вперед. Еще три.
Я уже довольно далеко ушла от дороги, а раненой девушки по-прежнему нигде не было. Она все еще плакала, и мне все так же казалось, что она в паре метров от меня. Я звала ее миллион раз, но она не произнесла ни слова, даже «Помогите!» не крикнула.
Раз я слышала ее, она явно должна была слышать меня.
И уж конечно… она сказала бы что-нибудь…
Если бы была живым человеком.
Забудь об этом.
Я остановилась и резко обернулась назад. Но стоило мне взглянуть туда, где осталась дорога, снова послышался плач…
И он снова звучал так, как будто раздавался прямо передо мной.
Что бы это ни было… девушкой оно быть не могло. По крайней мере, живой девушкой.
— Лидия, прекрати! — заорала я. — Уйди! Оставь меня в покое!
Стенания резко прекратились, как будто кто-то выключил пластинку.
Давай, иди вперед.
Совсем чуть-чуть осталось…
Раздался смех. Раскатистый, звонкий, музыкальный смех.
И звучал он так близко, будто хохотавший стоял рядом со мной.
Небо пронзила вспышка молнии. Я вздрогнула и вжала голову в плечи, ожидая услышать раскат грома. И только через секунду осознала, что он так и не раздался.
Потому что это была не молния.
Это был белый свет.
Я повернулась и побежала наугад. Я успела преодолеть метра полтора, прежде чем споткнулась об обрезанный стебель того, что росло в этом поле летом. Я потеряла равновесие и упала на живот, шлепнувшись лицом во влажные зеленые листья, но тут же поднялась обратно на ноги и бросилась бежать дальше.
Почти в тот же самый момент что-то изо всех сил ударило меня в горло. По моему телу прокатилась волна боли, так что мои колени подкосились и вся я согнулась пополам, хватая воздух ртом.
Снова раздался смех. На этот раз казалось, что он доносится со всех сторон сразу, окружая меня. От боли меня затошнило. Я одновременно пыталась встать на ноги и сделать вдох, пока наконец мне не удалось втянуть в себя тонкую струйку воздуха.
Но стоило мне сделать несколько шагов, как мир вокруг меня закрутился, словно карусель. Я попробовала идти дальше, но бугристая земля стала для меня какой-то безумной полосой препятствий. Я шла зигзагами. Пыталась двигаться ровнее, но каждый раз чересчур отклонялась в другую сторону. В конце концов я оступилась и упала на размытую землю. Теперь я пыталась устоять хотя бы на четвереньках.
А мир продолжал выписывать вокруг меня мертвые петли. Когда я взглянула на рваные облака, мне показалось, что капли дождя летят из них кругами. Звезды дрожали, расширяясь и сжимаясь, небо колыхалось, словно океан.
Смех не затихал. Он больше не казался раскатистым и звонким. Теперь он был грубым, жестоким, пронизанным злобой.
Наконец я бросила попытки встать и прижалась к земле. Но даже тогда мне казалось, что я скольжу вперед — как будто качусь вниз с холма — или как будто меня кто-то куда-то тянет. Я пыталась нащупать среди нежных листков клевера хоть что-то твердое, за что можно было бы уцепиться, но лишь загребала пальцами влажную землю. Какой-то острый, переломанный корень скребнул меня по подбородку.
Я не знала, куда Лидия пыталась меня забрать, но я точно не хотела там оказаться.
Я свернулась в клубок и закрыла лицо руками.
Я сдаюсь.
И вдруг смех затих. Так же внезапно, как и начался. Минуту я лежала, свернувшись в клубок, и слушала, как вокруг меня по мягким зеленым листочкам стучит дождь.
Потом я присела.
Я взглянула в небо. Облака больше не кружились. Дождь падал ровной мягкой стеной, а не закручивался в спирали.
Так что я поднялась и на трясущихся ногах побрела обратно к дороге. Потом, почувствовав в себе чуть больше силы, я перешла на медленный бег и стала двигаться по скользкому полю так быстро, как только могла осмелиться.
Моя машина стояла неподалеку — нужно было только пройти несколько шагов в горку. Я преодолела последние метры и, выйдя на обочину дороги, рухнула на колени. Теперь, когда поле осталось позади, я почувствовала себя в безопасности. Но хоть я и понимала, что нападение окончено, я не решалась оглянуться. Мне было слишком страшно.
Слава богу, двигатель не заглох. Я залезла в машину и посмотрела на часы.
Пять минут. Я была в поле всего пять минут.
У меня из легких вырвался оглушительный кашель, от которого горло разболелось так, словно его подожгли.
Я взглянула на себя в зеркало заднего вида. У самых волос виднелась царапина. Кровь вперемешку с дождем залила мне весь лоб, окрасив
