глашатай вновь прискакал в их лагерь. Македон был опасно вспыльчивым. Он уже ослушивался королей раньше. Он нарушил мирный договор всего несколько недель назад, организовав личную контратаку на Виир.
— Его Высочество, Лорен, Принц Виира и Акьютарта, — объявил глашатай, и Дэмиен ощутил, как люди вокруг него напряглись сильнее. Никандрос сохранял свой внешний вид неизменным, пусть Дэмиен и чувствовал его напряжение. Его собственное сердцебиение ускорилось, хотя лицо оставалось безразличным.
Когда принц встречает принца, должен соблюдаться протокол. Вы не приветствуете друг друга наедине в прозрачном шатре. Или стоя на коленях, закованным в цепи, в смотровой комнате дворца.
Последний раз Акиэлосская и Виирийская королевские семьи официально встречались шесть лет назад при Марласе, когда Регент сдался отцу Дэмиена, королю Теомедису. Из уважения к Виирийцам Дэмиен там не присутствовал, но он помнил чувство удовлетворения от мысли, что Виирийская голубая кровь преклоняет колени перед его отцом. Тогда ему это нравилось. Вероятно, тогда ему это нравилось настолько же, насколько сейчас его армии не нравилось то, что происходило перед их глазами — и по тем же самым причинам.
Показались Виирийские знамена, развевающиеся над полем, — шесть в ряд и тридцать шесть в длину, — Лорен скакал во главе процессии.
Дэмиен ждал, могущественно восседая на троне из дуба; его руки и бедра были голыми в Акиэлосском стиле, его армия вытянулась перед ним безупречными неподвижными рядами.
Это не походило на бурные въезды Лорена в города и деревни Виира. Никто не впадал в экстаз, не приветствовал радостными возгласами и не кидал цветов к его ногам. Лагерь стоял в безмолвии. Акиэлосские солдаты наблюдали, как он проезжает сквозь их ряды к шатру; их броня, наточенные лезвия и острия копий, на которые падали лучи солнца, сверкали — отполированные, после недавних убийств.
Но чистое надменное изящество было все тем же, сияющие волосы Лорена оставались непокрытыми. Он не надел броню или какой-нибудь знак, говорящий о его статусе, за исключением золотого обруча вокруг лба; и всё же, когда он спрыгнул со своего коня и кинул поводья слуге, все взгляды были прикованы только к нему.
Дэмиен поднялся.
Все под навесом шатра среагировали: люди вставали, переминались, опускали глаза перед своим Королем. Лорен прошел неторопливо и грациозно; казалось, он с высокомерием не замечал реакцию людей, которую вызвало его появление. Он прошел по освобожденному для него пути, как будто спокойно ходить по Акиэлосскому лагерю было его обыкновенным правом. Люди Дэмиена наблюдали за ним, как человек может наблюдать за врагом, слоняющимся по его дому, будучи не в силах помешать этому.
— Мой Акиэлосский брат, — поприветствовал Лорен.
Дэмиен встретил его взгляд не дрогнув. Все знали, что на языке Акиэлоса, принцы иностранных государств обращались друг к другу, как к побратиму.
— Наш Виирийский брат, — ответил Дэмиен.
Он краем глаза обратил внимание на окружение Лорена: слуги в ливреях, несколько неизвестных мужчин снаружи и придворные из Фортейна при исполнении своих обязанностей. Он узнал Капитана Лорена, Энгюрана. Дэмиен узнал и Гийона, самого преданного Советника Регента, который в какой-то момент последних трех дней поменял сторону.
Дэмиен протянул руку ладонью вверх. Лорен спокойно поднял свою и положил ее на протянутую ладонь Дэмиена. Их пальцы соприкоснулись.
Дэмиен чувствовал на себе взгляд каждого из Акиэлоссцев, собравшихся под навесом шатра. Все развивалось медленно. Пальцы Лорена легко лежали поверх его собственных. Он ощутил тот момент, когда люди вокруг него осознали, что сейчас должно произойти.
Подойдя к возвышению, они сели лицами к собравшимся на парные дубовые сиденья, которые теперь стали парным троном.
Изумление; оно прошло по собравшимся в шатре мужчинам и женщинам, как волна, и наружу, по собравшимся рядам солдат. Каждому было видно, как сидят Лорен и Дэмиен: бок о бок.
Дэмиен знал, что это значит. Это подразумевало статус равного по положению. Это объявляло о равноправии.
— Мы призвали вас сегодня сюда, чтобы засвидетельствовать наше согласие, — объявил Дэмиен чистым голосом, который разнесся над шумом. — Сегодня мы отмечаем объединение наших народов против самозванцев и узурпаторов, которые жаждут захватить наши троны.
Лорен устроился так, словно это место было сделано специально для него, и принял любимую позу: одна нога вытянута перед ним, изящное запястье балансирует на подлокотнике трона.
Раздались взрывы негодования, гневные восклицания, руки легли на рукояти мечей. Лорен не выглядел особенно обеспокоенным этим или вообще чем-нибудь.
— В Виире принято преподносить подарок доброму союзнику, — сказал Лорен на Акиэлосском. — Поэтому Виир предлагает этот дар Акиэлосу как символ нашего союза, ныне и во все дни.
Он поднял пальцы. Виирийский слуга вышел вперед, неся на вытянутых руках, как поднос, подушку.
Дэмиену показалось, что шатер исчезает у него перед глазами.
Он забыл о наблюдающих за ним мужчинах и женщинах. Он забыл, что ему нужно удерживать свою армию и своих генералов от мятежа. Дэмиен видел лишь то, что лежало на подушке, которую слуга поднес к возвышению.
Свернутым в кольцо и личным подарком Лорена была Виирийская плеть, сделанная из золота.
Дэмиен узнал ее. У нее была резная золотая рукоятка с рубином или гранатом, своеобразно вделанном в основание — зажатом в пасти большой кошки. Он вспомнил жезл для конвоира с такой же резьбой и длинной филигранной цепью, которая крепилась к его ошейнику. Большая кошка напоминала льва, символ его собственного дома.
Он вспомнил, как рука Лорена слегка тянула за жезл, приводя Дэмиена в ярость. Он вспомнил, как пинком его ноги были раздвинуты, руки привязаны, вспомнил ощущение прочного дерева креста, прижатого к своей груди, и плети, вот-вот готовой упасть на его спину. Он вспомнил, как Лорен устроился у противоположной стены, прислонившись спиной, чтобы наблюдать за каждым малейшим изменением в лице Дэмиена.
Его взгляд вернулся к Лорену. Дэмиен знал, что покраснел, он чувствовал тепло на своих щеках. Перед собравшимися генералами он не мог спросить: «Что ты наделал?»
Снаружи шатра началось движение.
Там Виирийская свита занималась установкой через равные промежутки десяти декоративных колод для порки. Виирийские конвоиры стащили с лошадей, как мешки с зерном, десятерых человек, раздели их, затем связали.
Под навесом шатра Акиэлосские мужчины и женщины вопросительно переглядывались друг с другом, другие вытягивали шеи, чтобы рассмотреть.
На глазах у собравшейся армии десятерых пленников толкнули к колодам, они спотыкались, пошатываясь, их руки были связаны за спинами.
— Эти люди напали на Акиэлосскую деревню Таразис, — сказал Лорен. — Они клановые наемники, купленные моим дядей, которые убивали ваших людей в попытке разрушить мир между нашими народами.
Теперь все внимание шатра принадлежало ему. Взгляд каждого Акиэлоссца был прикован к нему
