в новом мире пролетели как один кошмарный день. За этот недолгий срок Стасик успел погрузиться в такую пропасть беспросветного отчаяния, что уже не надеялся когда-либо всплыть на поверхность.
Если прежде, живя в неправильном мире и подвергаясь издевательствам со стороны бездушных одноклассников-садистов, он имел в качестве отдушины воображаемый правильный мир, то теперь у него безжалостно отняли и эту спасительную мечту. Стало невозможным обманывать себя тем манером, что сам-то он, дескать, большой молодец и на все руки чародей, да только мир ему попался неправильный. Вот бы ему оказаться в мире меча и магии, там бы он обязательно развернулся во всю безразмерную ширь своих многочисленных талантов.
И вот, когда он наконец-то очутился в том самом мире, где отважные герои сталью и магией сокрушали чудовищ, где доблестные воины света сходились в жарких битвах со слугами тьмы, все эти сладкие фантазии вдребезги разбились о суровую действительность. Правда во всей своей тошнотворной красе предстала перед ним и оказалась столь невыносимой, что Стасик только чудом удержался от попытки суицида.
Всю свою сознательную жизнь он мнил себя латентным героем, которому просто не повезло с миром. А на деле выяснилось, что даже в самом правильном из всех миров он годен только на то, чтобы исполнять обязанности свинопаса.
Стасик, разумеется, попытался облапошить себя повторно и внушить себе идею, что и этот мир какой-то неправильный. Но дело не выгорело. Мир был правильный. Он содержал в себе все то, о чем Стасик мечтал долгими годами страданий и одиночества. Это был мир отважных воинов и искусных магов. Мир приключений и подвигов. И этот правильный прекрасный мир приговорил его к невыносимой и постыдной участи.
Первые дни в новом мире почти не отложились в его памяти. Стасик пребывал в контуженом состоянии, и ничего не соображал. Затем, когда его немного отпустило и пришло осознание произошедшей с ним трагедии, в его душе начало зреть страшное решение — положить конец этому кошмару вместе с собственным существованием. Он даже стал прикидывать, каким бы образом осуществить суицидальное намерение наименее болезненным путем, но, в итоге, выяснилось, что для самоубийства он слишком труслив. Его скудных способностей не хватало даже на то, чтобы прикончить самого себя.
Все это время он трудился на ферме, расположенной за пределами городской оборонительной стены. Занимались там разведением свиней. Начальник сего предприятия оказался мужиком грубым и суровым. Рук не распускал, но орал на подчиненных так, что не каждая психика выдержит. После первой же качественной выволочки, организованной Стасику новым шефом, вчерашний школьник чуть умом не тронулся. А он-то всегда считал, что самый суровый человек во вселенной это его теперь уже бывший физрук. Куда там! Физруку было очень далеко до нового начальника.
Владелец фермы был уроженцем этого мира, а вот работники почти поголовно происходили извне и являлись пришельцами по контракту. Среди них отыскался и земляк Стасика — парень двадцати семи лет по имени Васек. Он провел в правильном мире уже два года и был весьма доволен новым местом жительства. До того как угодить сюда Васек прозябал в какой-то депрессивной деревне, где из всех способов самореализации были доступны только алкоголизм и тюрьма. В новом мире Ваську понравилось. Возиться со скотиной ему, сельскому жителю, было не в диковинку, к тому же на новом месте условия проживания были приятнее, кормили лучше, плюс он уже год как крутил бурный роман с озорной дояркой, проживавшей на соседней ферме.
Когда же немного пришедший в себя Стасик спросил у коллеги, не жалеет ли он, что не стал ни воином, ни магом, тот лишь презрительно усмехнулся в ответ. По глубокому убеждению Васька все эти паладины в их святых доспехах и все эти маги с их могущественными чарами занимались какой-то непонятной и опасной для жизни ерундой. В то время как он, живя в покое и безмятежности, делал полезное дело, досыта ел и вдоволь спал, плюс по вечерам, после работы, бегал на свидания к своей зазнобе. И эту прекрасную жизнь он, Васек, не променял бы ни на карьеру паладина, ни на стезю чародея. В том числе и потому, добавил он веско, что паладины да маги то и дело гибли в боях с монстрами и войсками темной империи, а вот со свинопасами такого не случалось.
Стасику было совершенно ясно, что коллега Васек оказался на ферме абсолютно справедливо. Здесь не было никакой ошибки. Он и сам этого хотел и дело свое любил — даже придумал для каждой хрюшки, а тех на ферме было сто пятнадцать голов, ласковое прозвище, и более того, умудрялся как-то различать своих подопечных.
Но вот с чем Стасик никак не мог смириться, так это со своим назначением. Не хотел он быть свинопасом и не умел этого. В его рыхлом теле шестнадцатилетнего подростка таился могучий, но глубоко запрятанный, дух легендарного героя. Стасик никак не мог отделаться от мысли, что в его конкретном случае произошла какая-то непросительно чудовищная ошибка. Распределяющая магия дала сбой и вместо того, чтобы определить его в боевые чародеи, запихнула на свиноферму.
Он, разумеется, попытался добиться справедливости. Обычно робкий и бесхребетный, в данной ситуации Стасик просто не мог смириться с совершившимся кошмаром. Спустя несколько дней после распределения, когда шоковое состояние немного отпустило его, он отправился в город на поиски правды. Следовало отдать должное местному руководству — его не прогнали взашей, а вполне приветливо приняли, внимательно выслушали и даже согласились провести повторную проверку. Как оказалось, иногда, очень редко, но ошибки в ходе магической процедуры действительно случались.
Но едва вспыхнувшая надежда недолго согревала душу Стасика. Повторная процедура состоялась, и ее результат оказался для страдальца еще одним сокрушительным ударом под дых. Магия вновь определила его в свинопасы, выявив полнейшую непригодность соискателя к геройской деятельности, в чем бы та ни выражалась.
После повторной проверки отпали последние сомнения. Не было никакой ошибки. Он не паладин и не волшебник. Он Стас свинопас. Или же Свиностас — именно этим отвратительным прозвищем заклеймил его ненавистный одноклассник Колька.
Касательно Кольки Стасик не сомневался в том, что этот болван после первого же боевого задания получит мощного пинка под зад и вылетит из числа героев. Если бы обидчик опростоволосился, если бы он оказался конченым неудачником, если бы его разжаловали из героев и направили на должность младшего чистильщика туалетов, это бы послужило для Стасика пусть крошечным, но утешением.
Но действительность оказалась невыносимо жестока. После интенсивной недельной подготовки Колька, в числе крупного
