— В самом деле. Так вы не готовы присягнуть в этом? Но секунду назад вы были вполне уверены, что это был доктор Дженни... Почему вдруг вы засомневались?
— Ну... — немного растерянно протянул Байер, — конечно, потому, что он хромал — с этой походкой мы все в госпитале хорошо знакомы...
— Так! Хромал... Продолжайте.
— И затем, подсознательно, я ожидал присутствия там доктора Дженни, поскольку знал, что следующий его пациент находится в предоперационной. Мы были так расстроены, когда узнали о миссис Дорн, вы, наверное, знаете... и поэтому я думал, что это вошел он, вот и все.
— А вы, мисс Оберманн, — быстро обернулся инспектор к сестре, — вы тоже думали, что это проходил доктор Дженни?
— Да... да, сэр, — вспыхнув, ответила медсестра. — По тем же причинам, что и доктор Байер.
— Хм-м-м, — заключил инспектор. Он обошел комнату. Дженни не мигая смотрел в пол. — Скажите, доктор, а ваш пациент видел, как доктор Дженни проходил? Он был в сознании в это время?
— Я полагаю, — отвечал врач, — что он мог видеть, как доктор... доктор Дженни вошел, поскольку еще не был закрыт и стол, на котором больной лежал, расположен напротив двери. Однако, когда доктор Дженни еще раз прошел через кабинет, пациент уже находился под наркозом. Тогда, конечно, он его не мог видеть.
— А кто этот ваш пациент?
Усмешка появилась на губах доктора Байера.
— Я полагаю, он вам хорошо известен, инспектор. Это Майкл Кадахи.
— Кто? Не может быть! Большой Майк!
От восклицаний инспектора вздрогнули все полицейские, находившиеся в комнате.
Глаза старика Квина сузились. Он резко обернулся к одному из сотрудников.
— Ты сказал мне, что Майкл Кадахи уехал в Чикаго, Риттер, — выпалил он. — Ты большой... большой фантазер! — Он вновь повернулся к доктору Байеру: — Где Большой Майк теперь? В какой палате? Я желаю видеть эту гориллу!
— Он в отдельной палате, номер 32, на третьем этаже, инспектор, — ответил врач. — Но предупреждаю: ничего хорошего из вашего визита не выйдет. Он пока ничего не соображает. Его только что вывезли из операционной. Оперировал доктор Джонас. Ваш человек говорил со мной о больном сразу после операции. Он очнется от наркоза не ранее чем через два часа.
— Джонсон! — угрюмо позвал инспектор.
Отозвался невысокий полицейский.
— Напомни мне навестить Большого Майка. Значит, он теперь под наркозом, да? Новое дело.
— Доктор Байер! — Это заговорил Эллери. — Пока вы работали в кабинете анестезии, вполне возможно, что слышали какой-либо разговор, доносившийся отсюда. Не вспомните ли? Или вы, мисс Оберманн?
Доктор и сестра некоторое время смотрели друг на друга. Затем доктор Байер поднял глаза на Эллери:
— А в самом деле! Весьма странно, но мы слышали, как мисс Прайс сказала доктору Дженни, что все будет готово через секунду, или что-то в этом роде; и мне помнится, как я обратил внимание мисс Оберманн, что наш доктор что-то не в духе сегодня, потому что даже не ответил.
— Ага! Итак, вы отметили, что не слышали ни звука от доктора Дженни во все время его визита в предоперационную? — быстро спросил Эллери.
— Совершенно верно: ни звука, — сказал Байер.
Мисс Оберманн молча кивнула в знак согласия.
— А вы помните, как дверь открылась и закрылась и чей-то голос сказал: «Простите»?
— Думаю, что нет.
— А вы, мисс Оберманн?
— Нет, сэр.
Эллери что-то прошептал на ухо инспектору. Инспектор покусал ус, кивнул, властно сделал знак солидному на вид полицейскому:
— Хессе!
Тот склонился, чтобы лучше слышать.
— Сделай немедленно. Пойди в операционную и опроси всех, заглядывал ли кто-либо в соседнюю комнату между 10.30 и 10.45. И приведи человека, давшего положительный ответ, сюда.
Хессе пошел исполнять, а инспектор отпустил врача и мисс Оберманн. Дженни мрачно наблюдал, как они уходили. Эллери о чем-то совещался с отцом, когда дверь открылась, и вошел молодой темноволосый врач-еврей. Хессе пропустил его вперед.
— Это доктор Голд, — кратко отрапортовал он.
— Да, — обратился к инспектору Голд, — я заглянул в эту дверь... — и он указал на дверь, ведущую в западный коридор, — около 10.35, вероятно. Я искал доктора Даннинга, чтобы уточнить диагноз. Конечно, мне сразу стало ясно, что там нет Даннинга, — так что я извинился и не стал входить.
Эллери подался вперед:
— Доктор Голд, насколько широко вы открывали дверь?
— Всего сантиметров на тридцать... достаточно для того, чтобы просунуть голову. А что?
— Да так, — улыбнулся Эллери. — Во всяком случае, кого вы увидели?
— Какого-то доктора — не знаю, кто это был.
— А как вы узнали, что это был не Даннинг?
— Так ведь Даннинг высок и худ, а этот человек был достаточно низенький и плотный... да и разворот плеч был совсем другой... не знаю, во всяком случае, мне стало ясно, что это не Даннинг.
Эллери с энтузиазмом протирал стекла своего пенсне.
— А как именно стоял этот незнакомый доктор? Расскажите, что вы увидели, просунув голову в дверь.
— Он стоял ко мне спиной и слегка склонясь над каталкой. Его спина заслоняла мне обзор.
— А его руки?
— Я их не видел.
— Он был один в комнате?
— Я видел только его. Конечно, на каталке был пациент; но что касается еще кого-то — не могу сказать.
— Вы сказали: «О, простите!» — не так ли?
— Да, сэр.
— А что ответил этот человек?
— Да ничего. Даже не обернулся, хотя я увидел, как плечи его дрогнули, когда я заговорил. Я закрыл дверь. Вся сцена заняла не более десяти секунд.
Эллери подошел к доктору Голду и положил руку на его плечо:
— И еще один вопрос. Мог ли этот врач быть доктором Дженни?
— О-о, вероятно, мог, — протянул Голд. — Но мог быть и совершенно другой человек. А что-то случилось, доктор? — Он повернулся к Дженни, который не ответил. — Наверное, мне можно идти, если...
Инспектор легко отпустил его, бросив полицейскому:
— Хессе, введи Кобба, привратника.
— Бог ты мой, — бесцветным голосом простонал Дженни.
Никто не отозвался.
Дверь отворилась, и вошли Хессе с Айзеком Коббом. Лицо Айзека по-прежнему было пунцовым, колпак лихо сидел на голове, и он беспрестанно оглядывался на полицейских.
Инспектор решил быть предельно кратким.
— Кобб, поправьте меня, если я выскажу что-то не соответствующее реальным событиям. Вы подошли к доктору Дженни, когда мистер Квин и доктор Минхен разговаривали с ним в коридоре. Вы сказали, что его хочет видеть какой-то человек. Поначалу он отказался от свидания, но когда вы вручили ему визитку — визитку с именем Свенсон, — он изменил свои планы и последовал за вами в комнату ожидания. Что произошло потом?
