class="p1">Души и нам тревожат.
Плакать не можешь ты — это жаль,
Ты бы всплакнула все же.
А запираться нехорошо —
С горем на людях легче.
Все-таки девочка ты еще,
Слабы девичьи плечи.
Ольга шагнула к ним.
Зарыдав,
За руки их схватила…
Так же вот дети рыдали, когда
Дверь она им открыла.
Может быть, Ольге немного сродни
Женщины эти были?
Может, подругами были они?
С матерью, может, дружили?
Нет, не считались они роднёй.
Но в опаленном братстве
Все они были одной семьёй —
Кровники — ленинградцы.
* * *
Высказываюсь до всхлипа,
распахиваюсь до дна:
Ну что мне с собою делать?!
Любовь у меня не одна.
Не по одной тоскую,
стою, как дуб над рекой.
Стыдиться ли мне, таиться ль,
смеяться, что я такой?
Елену из Каргополья
могу ли себе простить?
Куда послать телеграмму,
кого мне о ней спросить?..
Всё видится, всё мне снится:
кружит в степи вороньё…
Люблю потому сильнее,
что я потерял ее.
В тяжелые дни блокады,
голодный, больной, без сил,
Я девушку Ленинграда,
как жизнь свою, полюбил.
Она меня отстояла,
когда я горел в огне, —
Люблю, окрыленный и тихий,
всем лучшим, что есть во мне.
Продрогшая, восковая,
с сухим огоньком в глазах.
Она жила как святая,
презревшая смерть и страх.
Она на руках носила
отца от стены до стены.
О мире она не просила…
Она не хотела войны.
Ей дали топор и заступ —
работала за троих.
Мешали тяжелые косы —
она обрезала их,
Пальто сменила на ватник,
мужские надела штаны.
Цинга ей шатала зубы…
Она не хотела войны.
Народ ей великую веру
и нежное сердце дал —
Такой красоты и силы
я никогда не видал:
У маленькой, хрупкой-хрупкой
учился я жизнь любить,
Учился быть ленинградцем —
врагов ненавидеть и бить.
Стою перед ней на коленях,
товарищам встать велю…
Люблю ленинградскую девушку,
сестру боевую мою.
Пред нею, как перед родиной,
и жизнь и судьбу клоню
И этой любви великой
до смерти не изменю.
* * *
От берега до берега
По льду, через туман,
Как из Америки
Через Ледовитый океан,
От одного материка
До другого материка,
Словно легенда — в века,
С Большой земли, из Отчизны
Пролегла к Ленинграду
Дорога жизни.
Не железная —
Снежная,
Вьюжная, вихревая,
Разметенная,
Прямоезжая,
Автогужевая.
Не в два следа
И не в три следа,
А во всю ширину озерного льда
Через Ладогу,
Будто радуга:
По каждой цветной полосе —
Два, три шоссе.
Не летают во́роны,
Не летают сороки,
Только в обе стороны
Во всю ширину дороги,
В оттепель и в морозы,
В клубах снежной пыли.
Идут обозы
Автомобилей.
Словно бы неторопко,
Как муравьи по тропкам,
А приглядишься:
Несутся —
Льды метровые гнутся.
Идут на виду у врага
Весь день, всю ночь до утра.
Идут — нипочем пурга! —
Машины, как буера.
Слава вам, шофера!
С воздуха как ни бомбят,
С берега как ни бьют, —
Этих немытых ребят
Немцы с пути не собьют.
Если вблизи от дороги
По́ льду хлестнет снаряд,
Парень свернет немного
И догоняет отряд.
Если машину под лед
Бомба, всплеснув, забьет,
Задняя, прорубь объехав,
Снова вперед идет.
Что б ни случилось на свете,
Грузовики идут,
Хлеб и тепло везут —
Их ленинградские дети,
Смерть отгоняя, ждут.
Вечером все расцвечено:
Фары включаются вечером —
Озеро горит!
Будто подходишь к городу,
Большому, широкоплечему…
А это всё — фонари!
Почти замерзая,
Ходят пикеты,
Небо взрезая,
Взлетают ракеты
С берега где-то,
Над лесом где-то.
И вновь огневой налет,
И стонет ладожский лед,
Обозначается, хряснув,
Трещины тонкая нить…
С какой неизведанной трассой
Эту дорогу сравнить?
Она идет не на полюс,
Хоть часто в снегу по пояс,
Не к сказочным царствам путь,
Хоть часто в воде по грудь,
И не на тот свет…
Цены той дороге нет!
Всем золотом Лены, Аляски
Не оценить этой трассы.
Идет она, как на луну,
К городу в плену.
Времени минет много,
Переживем тревогу,
Но будем на каждой тризне
Добром поминать дорогу,
Спасшую столько жизней.
* * *
Теплого ветра дошла волна
С моря, со льда залива.
В самое сердце дохнула она —
Кажется, где-то близко весна,
Солнечна, водоречива.
Если б, откуда вдруг ни возьмись,
Голуби налетели —
Как просияла бы наша жизнь:
Первой сосульки мы заждались,
Первой с карниза капели.
Радуюсь я, что даль высока,
Я открываю ворот…
Чувствую, вижу:
весна близка!
Издали к нам плывут облака,
Будто рядами входят войска
В освобожденный город.
1942—1943
Город гнева
Сталинградские эпизоды
Эта работа писалась на кораблях Волжской военной флотилии в августе — сентябре 1942 года, в первый период боев за Сталинград, и в октябре была напечатана во фронтовой газете «Сталинское знамя» и в «Сталинградской правде».
Создание поэмы, достойной грандиозной Сталинградской битвы, — дело времени. Весьма вероятно, что такую поэму напишет человек, не принимавший непосредственного участия в боях за волжскую твердыню, но несомненно, что он в своей работе не сможет обойтись без воспоминаний участников и свидетелей сталинградской эпопеи.
Исходя из этого, я решил сохранить свои эпизоды «Город гнева» как зарисовки, сделанные в ходе великих боев и в какой-то мере отображающие великолепное мужество и стойкость моряков Волжской военной флотилии и бойцов Сталинградского фронта[1].
Автор
1
Они пробились сквозь наши ряды,
Все предавая огню «для порядка».
Они дошли до волжской воды
И здесь завязалась новая схватка.
Сгубив десятки своих корпусов,
Фашисты хотели дорогой степною
Пройти, не задерживаясь,
Волною.
Но вышла Волга из берегов
И встретила немцев, готовая к бою.
Тогда они,
Вконец озверев,
Метнули на город черные крылья.
Будя в сердцах исступленный гнев,
Выбрасывал неба облачный зев
За эскадрилией
