ворчливо сказал Ролан, помогая Макс снять пальто, берет и шарф. – Ведите его в столовую, мадемуазель, раз уж притащили...
И повёл, страдалец, носом – весьма чутким к ароматам кутузки, полиции и улиц.
– Вижу, вам надо обсудить меню, – тактично заметил ловкач. – Я тут посижу в этой вашей столовой, подожду, а вы побеседуйте.
Ролан и правда желал побеседовать, и, судя по мимике, не о меню. Макс не слишком нравилось, что подозреваемый или кто там, останется наедине с собой, и она, отведя Жерара в скромную комнату, называемую слугой «столовая», проверила стальную ленту у него на шее.
Магия не сделала ошейник ни лёгким, ни удобным – разве что чуть мягче, чем не заколдованная сталь. Сплав металла и магического минерала, который в таком виде не требовал подзарядки, был смягчён при помощи магии, чтобы не резать кожу шеи. Артефакт удержания силы не давал магу колдовать, но не мог задержать человека при попытке к бегству. Поэтому пришлось поставить на ловкача дополнительные чары, для которых у Макс не было ни артефактов, ни подзаряжаемого минерала. Так что эти чары, призванные препятствовать бегству, были завязаны исключительно на носителя, на мага. И благополучно тянули силы из детектива, которая и так уже изрядно вымоталась за сегодня.
Но что поделать? Комиссар Бланшетт не переживёт, если Жерар Мильфей сбежит.
ГЛАВА 8. Воробей
– Что ты хотел, Ролан? – спросила Макс, пока старый слуга возился с разогревом плиты.
Печурка чадила, чихала пеплом и вообще вела себя неподобающе. Воспитанные печи, уж понятное дело, не кашляют и не чихают, и вовсе не дымят. Очевидно, опять надо было прочистить дымоход, но Макс в который раз решила отложить вызов трубочиста. Вместо этого она нетерпеливо пощёлкала пальцами, призывая чары очистки. Печка чихнула ещё раз, разбрызгивая щепу и горячие угольки. Дверца вьюшки распахнулась, и оттуда вылетело нечто маленькое, чёрное, отчаянно заметавшееся по кухоньке.
– Воробей, – удивился Ролан.
– Как только забрался? – вторила ему Макс.
– Плохая примета. Надо поскорее выгнать этого негодника.
– Да его еще поди поймай, – Макс взяла в руки посудное полотенце. – Подождём, пока успокоится?
Как в кухне появился ловкач, они и не заметили. Но он появился и мгновенно оценил обстановку. Вытянул руку – и, хотя воробей метался беспорядочно, тут же поймал птичку. Та затрепыхалась в ладони Жерара, а ловкач неожиданно нежно спросил:
– Ну и чего ты, глупый? Зачем забрался в трубу? Дайте-ка сюда полотенце, моя прелесть. Я займусь вашей добычей, а вы, пожалуй, сготовьте что-нибудь посущественней.
– Я не ваша прелесть, – прорычала Макс, но Жерар уже вышел вместе с полотенцем и воробьем.
Совершенно неясно было, для чего заходил – не для того же, чтобы подхватить птаху в спасительные объятия? Макс проводила ловкача недоуменным взглядом.
– А ваш кавалер уже чувствует себя как дома, хотя ему никто и не предлагал, – заметил Ролан. – Я именно о нем и хотел поговорить. Ваши родители уже знают, что вы готовы совершить грехопадение, мадемуазель?
Макс фыркнула. Ей было немного дурно – то ли от перерасхода магии, то ли от голода – и совсем не хотелось отшучиваться. Но она решила пока не говорить Ролану всю правду о том, кто такой Мильфей и зачем пожаловал. Тут лучше быть осторожной – мало ли, вдруг ловкач подслушивает? Или Ролан проболтается кому не следует? Поэтому детектив только сказала:
– Это по просьбе комиссара. Надеюсь, мсье Мильфей тут не задержится. Завтра я возьму у Бланшетта и поставлю на ногу Мильфею «дядю Ноэля», только заговорю немножко по-своему, потому что казённые ни на что толком не годятся. Мне самой не нравится, что у меня одной заботой больше, тем более что сегодня у меня неудачный день. Чтоб этому Жаку не жениться попозже, а?
– Я мог бы помочь? – осведомился Ролан самым сочувственным тоном, на какой только был способен.
– Спасибо, Ролан. Ты и так помогаешь, – Макс погладила старика по руке.
Что ж, печка, наконец-то, раскочегарилась, чугунная плита разогрелась, и слуга поставил на неё большую кастрюлю, а рядом пристроил сковороду.
– Идите развлекайте гостя, мадемуазель. Не то заскучает, – сказал Ролан ворчливо. – Он кажется приличным человеком, но в том-то и подвох!
– Ты людей насквозь видишь, – улыбнулась Макс. – Просто удивительно.
– Удивительно, что вы редко пользуетесь моим даром, – заметил слуга, – хотя жалованье я беру за все услуги разом.
– Действительно, – пробормотала Макс. – Просто раньше у меня был… напарник. А теперь… Слушай, Ролан, а что ты скажешь о вчерашней гостье? О мадам Соврю?
– Она странная, – заявил слуга. – Любит свою свекровь больше мужа. Когда она говорила об Орабель Соврю, её голос подрагивал.
– Ну, любовь к делу не пришьёшь, – привычно пошутила Макс.
– Возможно, она одна из немногих, кто хочет вернуть старушку не столько ради наследства, сколько ради хорошей погоды дома, – пожал плечами Ролан. – Бывает так, что старшая хозяйка в доме – не просто матриарх, но ещё и любимый всеми светоч.
– И всё же в деле замешано именно завещание о наследстве, а не любовь, – гнула своё Макс. – Там, где речь о деньгах, и немалых – там нет места любви.
– Не исключено, что мы оба правы, мадемуазель, – дипломатично заметил слуга, – а теперь идите. Масло сгорит – и тогда луково-шафранный соус придётся выбросить, а я не любитель транжирить и выкидывать продукты.
Ради спасения ужина пришлось покинуть кухню.
В столовой ждал сюрприз: ловкач не стал сидеть смирно, а развёл довольно активную деятельность. Он забрался в старинный прабабушкин буфет, вытащил оттуда лучшие тарелки и столовые приборы. А потом накрыл стол на троих – не забыв постелить старинную скатерть, положить салфетки с ручной вышивкой и поставить бокалы темного стекла с серебряными узорами. Из этих чудесных бокалов в последний раз пили на прабабушкиных похоронах.
– Это… парадное, – только и сумела выговорить Макс на такую наглость. – И вообще, как не совестно лазать по чужим шкафам?
– Это потому, что у меня нет возможности лазать по своим, – любезно ответил Жерар. – Если уж на то пошло, я ведь не просил ни вызволять меня из камеры, ни притаскивать сюда, ни тем более ставить на меня противоугонные чары, как на автомобиль. Вы бы ещё
