– Ваша кошечка очень больна?
– Нет! – почти выкрикнул мистер Уипплстоун ипоспешил объяснить, что Люси кошка приблудная и очень изголодавшаяся.
– Как вы мило о ней заботитесь, – сказала миссисМонфор. – Некоторые ужасно обращаются с животными, я просто заболеваю, когдаэто вижу. Так уж я устроена.
Она повернулась к мистеру Уипплстоуну:
– Я Китти Монфор. Мой муж военный, знаете, с такимкрасным лицом. Полковник Монфор.
Загнанному в угол мистеру Уипплстоуну пришлосьпредставиться.
От миссис Монфор тянуло густыми духами и джином.
– Я знаю, – игриво сказала она, – вы здесь человекновый, верно? Номер один по Уок? Ваш Чабб приходит к нам по пятницам.
Мистер Уипплстоун, обладатель безупречных манер,поклонился настолько низко, насколько позволила птичья клетка.
Миссис Монфор улыбнулась ему и положила руку вперчатке на клетку. В этот миг за спиной мистера Уипплстоуна открылась дверь.Улыбка миссис Монфор застыла, словно уголки губ ее прихватили булавками. Она отдернуларуку и уставилась прямо перед собой.
В магазин вошел совершенно черный мужчина в ливрее сбелой афганской борзой на алом поводке. Мужчина остановился, оглядывая комнату.На скамье, по другую сторону от миссис Монфор имелось свободное место. По прежнемуглядя перед собой, она подвинулась так, что ни справа, ни слева от неедостаточного пространства не осталось. В тот же миг и мистер Уипплстоунподвинулся, увеличив расстояние между собой и соседкой, и жестом пригласилмужчину присесть. Мужчина сказал: “Спасибо, сэр”, – и остался стоять. На миссисМонфор он не взглянул. Гончая потянулась носом к клетке. Люси не проснулась.
– На твоем месте, я бы не подходил к ней слишкомблизко, дружок, – сказал мистер Уипплстоун и погладил пса.
– Мы с тобой знакомы, – продолжал он. – Ты изпосольства, верно? Агман.
– Люси Локетт? – произнесла, появляясь из двериассистентка хирурга. – Мы с нетерпением ожидаем ее.
Консультация получилась короткой, но исчерпывающей.Люси Локетт оказалось месяцев семь от роду, температура нормальная, парша,глисты и паразиты отсутствуют, она сильно истощена и потому пребывает далеко нев лучшем состоянии. Тут ветеринар немного заколебался.
– У нее несколько шрамов, – сказал он, – и сломанноеребро, которое, правда, уже успело срастись. О ней плохо заботились и, боюсь,даже мучили.
И заметив выражение ужаса на лице мистераУипплстоуна, он весело добавил:
– Впрочем, ничего такого с чем не справятся таблеткии хорошее питание.
Еще он добавил, что у нее удалены яичники. Онанаполовину сиамка, наполовину Бог знает кто, сказал он ероша шерсть Люси иповорачивая ее так и этак. Он рассмеялся, увидев белый кончик хвоста, и сделалЛюси укол.
Люси вытерпела это недостойное обращение с полнейшимравнодушием, но едва ее отпустили, вспрыгнула своем защитнику на руки ипроделала уже привычный фокус, засунув голову под пиджак и прижавшись к егосердцу.
– Привязалась к вам, – сказал ветеринар. – У этихживотных развито чувство благодарности. Особенно у кошечек.
– Я ничего в них не смыслю, – поспешно откликнулсямистер Уипплстоун.
Уговоры продавца зоомагазина и обуявшая мистераУипплстоуна растерянность привели к тому, что на обратном пути он купил кошачьюкорзинку, фарфоровую тарелочку с надписью “Кискина миска”, гребешок, щетку иошейник, на который он заказал металлическую бирку с надписью “Люси Локетт,Каприкорн-Уок, 1” и номером своего телефона. Продавец продемонстрировал емутакже маленькую красную шлейку для прогулок и заверил, что при наличиитерпения, кошка вскоре согласится ее носить. Он примерил шлейку на Люси,результат оказался настолько симпатичным, что мистер Уипплстоун купил и шлейкутоже.
Оставив клетку в магазине и сказав, что за нейзайдут, тяжело нагруженный мистер Уипплстоун с Люси за пазухой поспешил домой,предвкушая встречу с Чаббами и призывая на помощь весь свой дипломатическийопыт. Он и не думал, что несет под пиджаком собственную судьбу.
III
– Очаровательно, просто очаровательно, – повторялмистер Уипплстоун, поворачиваясь от хозяина дома к хозяйке, слегка наклоняяголову и горбя плечи – манера, некогда широко распространенная среди людей егопрофессии. – Я в совершенном восторге.
– Подлейте себе, – сказал Аллейн. – Я ведьпредупредил, что приглашаю вас не без задней мысли, так?
– Готов, готов ко всему; но повторяю, это былоочаровательно. И портвейн превосходный.
– Я вас оставлю, – предложила Трой.
– Нет, зачем же, – сказал Аллейн. – Если всплыветчто-нибудь сверхсекретное и конфиденциальное, мы тебя сами выставим. А так тылишь украсишь наше общество, не правда ли, мистер Уипплстоун?
Мистер Уипплстоун разразился речью о том, какоеудовольствие он испытывает, каждый вечер созерцая “Трой” на своим камином, исколько радости ему доставляет возможность созерцать саму художницу у еесобственного очага. Он немного запутался, но все же вышел из положения счестью.
– Но когда же, – спросил он в завершение речи, – мыперейдем к вашей задней мысли?
– В общем, уже пора, – ответил Аллейн. – Это отниметнекоторое время.
По предложению Трой они перебрались вместе спортвейном в ее стоящую отдельно от дома студию и уселись перед широким окном,выходящим на окутанный сумерками лондонский парк.
– Я хочу выдоить из у вас кое-какие сведения, –сказал Аллейн. – Вы ведь были чем-то вроде эксперта по Нгомбване?
– По Нгомбване? Я! Это слишком сильно сказано, мойдорогой. Я провел в ней три года в молодости.
– Мне казалось, что совсем недавно, когда онаполучила независимость?..
– Да, меня посылали туда. На переходный период –думаю, главным образом потому, что я знаю язык. До некоторой степени я сделалего чем-то вроде моей специальности.
– Вы и теперь его помните?
– Опять-таки, до некоторой степени. Да, пожалуй.Помню, – он вгляделся в Аллейна поверх стакана. – Вы случаем не перебрались вСпециальную службу?
– Превосходный образчик мгновенной дедукции. Нет, неперебрался. Но можно сказать, что меня неофициально подключили к ней накакое-то время.
– На время предстоящего визита?
– Да, пропади он пропадом. Соображения безопасности.
– Понимаю. Работа трудная. Кстати, вы же должны былив одно время с Президентом учиться в... – начал мистер Уипплстоун, но сам себяперебил. – Значит, наверху решили, что вы сможете привнести в отношения с нимличную нотку.
– Как быстро вы соображаете! – сказала Трой, имистер Уипплстоун благодарно хмыкнул.
