От зеркала тянуло магией, той старой, которой в мире почти не осталось. И он готов был поклясться, что и иные предметы имеют особые свойства. Изучить бы, но…
Он покачал головой, возражая сам себе.
Конечно, он может выставить эту малявку из комнаты, оставить артефакты по праву нового хозяина. Описать их, как велит инструкция, сдать и получить благодарность, только сама мысль о подобном была настолько неприятна, что Свят поежился.
Будто…
– Дурак ты, – сказала Розочка со вздохом. – Такой большой, а не понимаешь, что нельзя брать чужое.
– Почему?
– Худо будет.
И Свят поверил, что будет. Но все равно рискнул протянуть руку к портсигару, и даже взять его сумел, удержать ненадолго, разглядывая сложный узор.
– Она была ведьмой, так?
Портсигар он вернул на место.
А Розочка кивнула.
– Старой ведьмой?
– Ага… говорила, что трех царей пережила.
Твою ж… а ведь никто… или просто регистрацию не прошла? В той, в гражданской войне, горели и люди, и города. И архивы, особенно потом, когда итог стал очевиден.
…она могла просто потеряться на осколках империи.
А там и вторая война, вновь перекроившая, разодравшая несчастную страну. Ведьма же, особенно столь старая, – а судя по остаточным эманациям силы, она и вправду была стара и сильна, – просто сменила место жительства.
Подала заявку на восстановление паспорта.
В силу возраста проверять ее не стали и… появилась в городе обыкновенная старуха, каких по стране сотни и тысячи, и сотни тысяч. Пускай одаренная, но тоже не редкость.
Поселилась в комнатушке.
Жила.
Воспитывала дивного детеныша, пока…
– А это вам, – Розочка протянула очередной сверток.
– Мне?
Брать его Свят не рисковал. И с артефактами не выйдет… ведьмину последнюю волю нарушать дураков нет. Розочка же кивнула:
– Вам, вам… бабушка сказала, что, кто сюда придет и войти сумеет, тому и отдать.
Сверток был небольшим и… тяжелым.
– То есть, войти сюда…
– А вы думаете, что оно все тут просто так стояло? – Розочка всплеснула руками, и жест этот, в ее исполнении какой-то совсем уж нелепый, комичный, заставил Свята улыбнуться. – Толичка, небось, в первый же вечер полез смотреть, чем поживиться можно.
Вот и ответ…
Ведьма, поняв, что время пришло, сумела защитить свое жилище.
– И Мирка тоже, и сестрица ее. Им, конечно, тетя Лера говорила не лезть, она и комнату-то закрыла, только…
…замок на двери нелепый, его не то, что отмычкою, пальцем открыть можно. Но ведьме замки ни к чему, без ее дозволения ни человек, ни нелюдь порог не переступит.
Свят осторожно развернул сверток и едва не отбросил: он сразу узнал эти тонкие, будто сплетенные из колючих морозных нитей, кольца. Не потому, что случалось держать подобные в руках, но…
– Красиво, – оценила Розочка, правда, руки на всякий случай за спину спрятала, верно, тянуло потрогать этакое чудо.
– Красиво, – отозвался Свят, поспешно заворачивая нежданный подарок в лоскут ткани.
Ведьма.
Что с ведьмы, пусть и покойной, взять-то?
Несколько минут Свят просто сидел, глядя, как Розочка раскладывает вещи по кучкам. Действовала она так, будто совершенно точно знала, что делает.
А может, и знала.
Ведьминская сила никуда не уходит, а говорят, что и не только сила, что и душа тоже держится за мир куда крепче, чем у обычных людей. За душу Свят не сказал бы, а вот силу он теперь кожей ощущал. Не злую, нет.
Внимательную.
Он убрал сверток под подушку. И, не зная, о чем следует говорить с детьми, тем паче такими странными, – чтобы ведьма и дивных нянчила? – поинтересовался:
– А с волосами твоими что?
Розочка дернула плечиком, и плечико это едва не выскочила из ворота платья.
– Сбрила. Нянечка. Сказала, что у меня вши. Дура.
Дура.
С этим Свят согласился. У дивов и вши? Это не просто нелепо, это… невозможно. Даже там, где эти насекомые и вправду обретаются в преогромных количествах, где избавиться от них невозможно, но… у дивов и вши.
– Что дура, то ладно. Умных людей вообще немного, – Розочка вертела брошку с крупным зеленым камнем, слишком большим, чтобы и вправду быть драгоценным. – Это для Ниночки, она такое любит… но она не злая, просто боится. Это из-за Машки. Машка тоже боится. Вот и получается.
Свят ровным счетом ничего не понял, но счел возможным уточнить:
– А мама что?
Розочка вздохнула и поглядела с укоризной: мол, большой человек, а не понимаешь. Что она, мама, сделает? Пожалуется? И жаловалась, небось, неоднократно, только…
…если дура.
И боится к тому же.
– А в сад другой?
Свят почувствовал, как закипает в груди… дурное. И сила зашевелилась, тяжело, недобро, готовая выплеснуться.
– Это уже третий, – призналась Розочка, примеряя брошь к платью. Слишком уж блестяща и красива та была, чтобы просто взять и расстаться.
Розочка потянулась к зеркалу.
Глянула.
И отложила брошь.
– И везде то же самое?
– Ага, – сказала она и добавила. – Я же дива…
– Дива, – согласился он, испытывая преогромное желание наведаться в этот самый сад. А вместо этого протянул руку и осторожно коснулся Розочкиной макушки. – Ничего, волосы отрастут.
Уже отрастали и мягко кололи пальцы. И прикосновение это вдруг смутило, будто сделал Свят что-то до крайности неправильное. А Розочка глянула снизу вверх и кивнула, соглашаясь:
– И мама так говорит… это вот ей…
Диве от ведьмы осталась черная книжка в серебряном окладе, на котором красными каплями выделялись рубины. Камни мерцали тускло, и в этом мерцании Святу чудилось предупреждение: не след трогать чужое.
Он и не собирался.
Совершенно.
Глава 6
Астра спала.
Сквозь сон она слышала, как заворочалась Розочка, как сползла с кровати и тихо, на цыпочках, вышла из комнаты. Тапочки вновь не надела, про носки и говорить нечего. Никогда-то она их не любила, особенно толстые, шерстяные.
…надо было открыть глаза.
Встать.
Приготовить завтрак для себя и Розочки, пока она вновь чужой не забрала, но сил не было.
